Вместо «конца истории» Фукуямы мир ждет новая «битва цивилизаций» Орбана
Выживут только сильные: кому венгерский лидер откажет в праве на жизнь. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан заявил, что настанет время, «когда слабые народы погибнут, а сильные выживут», его слова приводит издание Index.
«Видите ли, мы живем во времена, когда сотрясаются устои мира; мы, венгры, не исключение, и эпицентр находится в непосредственной близости от нас. В непосредственной близости от Венгрии идет великая война нашего времени, а десятки и сотни тысяч мигрантов с юга осаждают наши границы», — сказал он на церемонии открытия факультета права Национального университета государственной службы, где будут готовить силовиков.
По его словам, стране нужны «сильные люди», потому что «правда мало чего стоит без силы».
«Придут времена, когда слабые нации погибнут, а сильные выживут. Поэтому мы должны ежедневно укреплять собственные линии обороны и правоохранительные органы», — заключил венгерский лидер.
Наверное, после такого стоит ждать обвинений в фашизме. Надо сказать, что Орбана в нем уже не раз обвиняли за его достаточно эпатажные для Европы заявления. Но может он прав? Какие народы сильные, а какие нет? Что можно сказать о нашем народе?
— Виктор Орбан — один из немногих разумных политиков на Западе, безусловно, — считает редактор «АПН Северо-Запад» Андрей Дмитриев.
— Его слова о выживании сильных народов продиктованы реальностью XXI века, когда мы видим окончательное отмирание тезиса Фукуямы о «конце истории» и подтверждение правоты Тойнби—Гумилёва—Хантингтона с их продолжающейся «войной цивилизаций».
Когда я беседовал с Эдуардом Лимоновым лет 10 назад, он говорил: «В условиях кризиса цивилизации никакому либерализму выжить невозможно. Так что сейчас как раз естественным образом к власти во многих странах, в том числе европейских, будут приходить такие жуткие, жестокие режимы, которые будут позволять выживать сначала всем, а потом — совсем немногим… Франция уже воспринимает идеи Ле Пена как вполне здравые».
Вот из этого теста и Орбан — правый политик, трампист, традиционалист, противник миграции. Не жестокий конечно, но жесткий.
Свой вклад тут явно вносит и венгерская идентичность, которую этот народ выводит от гуннов и их вождя Атиллы. Некоторая непокорность — временами яростная — им присуща. Венгры, в отличие, скажем, от болгар или румын, активно не хотели вписываться в соцлагерь. Долго сопротивлялись установлению новых порядков, потом был бунт 1956 года, благополучно подавленный Советской армией. А сейчас они так же чётко не хотят вписываться в глобалистский проект в поддержку Украины и в «крестовый поход» Запада против России.
При этом не надо забывать, что Венгрия — часть ЕС и НАТО и субъектность её политики всё равно под большим вопросом. Ведь на месте Орбана может оказаться и другой политик. Тут показателен пример Греции — страны, традиционно дружественной России, но ныне ставшей совершенно враждебной под властью проамериканского правительства Кириакоса Мицотакиса.
— Как известно, партия «Фидес», которую представляет премьер Венгрии, стоит на право-консервативных позициях. Таким политическим силам подобные обвинения адресуются довольно часто, — говорит директор по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.
— Да и самого Виктора Орбана его оппоненты обвиняли в симпатиях к нацистским взглядам уже не раз. Среди наиболее резонансных скандалов подобного плана с его участием можно вспомнить, например, реакцию на сделанное в июле 2022 года в ходе поездки в Румынию заявление, что «мы не хотим становиться смешанной расой».
Тогда это вызвало резкую реакцию даже со стороны некоторых представителей ближайшего окружения премьера. Например, сотрудничавшая с Виктором Орбаном в течение 20 лет Жужанна Хегедуш подала в отставку с поста советника премьера по социальной интеграции, назвав это заявление «чисто нацистским текстом, достойным Геббельса». Схожая или еще более резкая критика в адрес Орбана прозвучала тогда и со стороны многих зарубежных политиков и СМИ.
В случае с недавним заявлением — стоит учитывать, что Виктор Орбан обращался не только к широкой аудитории, но и к будущими офицерами правоохранительных органов. Риторика, обращенная к сотрудникам силовых структур, как правило, более консервативная, а среди самих представителей таких ведомств обычно выше уровень поддержки право-консервативных сил. Например, в армии США традиционно много сторонников республиканцев.
«СП»: Кому Орбан отказывает в выживании, а кому — наоборот?
— Скорее всего, Виктор Орбан стремится противопоставить Венгрию большинству других государств ЕС, выступающих за более либеральную политику (в том числе в миграционной сфере), а также, возможно, Украине. Можно вспомнить, как в недавнем интервью Die Welt он отзывался о положении дел для Киева весьма скептически.
«СП»: От чего это зависит и что нужно, чтобы быть сильным народом. Мы — сильный?
— Если мы говорим про «мир глазами Виктора Орбана», можно вспомнить, что он уже призывал к опасности недооценки России, но говорил обычно все же именно о государстве (например, с учетом ядерного статуса нашей страны), а не о народе. Если вспомнить уже упомянутое выше выступление венгерского премьера в июле 2022 года в румынском городе Бэиле-Тушнад, тогда он назвал несколько ключевых вызовов — это демография, миграция, европейская гендерная политика, война, а также экономика и энергетика.
Опять же, большинство этих вызовов явно предполагают реакцию не столько «народа», сколько государства. Вероятно, «сильные народы», с точки зрения Виктора Орбана, проживают в странах, где государства проводят более консервативную политику в этих сферах. То есть в рамках системы публично декларируемых взглядов Виктора Орбана ситуация в России не будет выглядит идеальной (с учетом тех же демографических проблем), но все же более приемлемой, чем в Западной Европе, которой он уже предрекал катастрофу и упадок.
Кроме того, премьер Венгрии явно выше оценивает жестких лидеров с консервативной повесткой — отсюда и не раз им высказанные симпатии к Дональду Трампу. В этом смысле Владимир Путин в целом в его глазах явно будет больше ассоциироваться с силой, чем, например, Олаф Шольц.
«СП»: А венгры сильны? Орбан говорит, что стране нужны «сильные люди», потому что «правда мало чего стоит без силы». Есть ли у них такие?
— Орбан в своей речи противопоставляет «молодых людей, которые не любят брать на себя ответственность» молодым офицерам и в принципе тем, кто «выбирает серьезное призвание, например, решает поступить на госслужбу». То есть, здесь мотивом для венгерского премьера, ко всему прочему, явно было намерение сохранить и получить дополнительные симпатии со стороны госслужащих и представителей «силовой корпорации» — действующих и бывших сотрудников таких ведомств.
Опять же, Виктор Орбан завил, что стране нужны не просто развитые силовые структуры, но и «сильное правительство». То есть в очередной раз решил напомнить согражданам, что Венгрия в условиях новых вызовов может быть «сильной» только с ним и его командой.
«СП»: Орбан говорит про эпицентр сотрясения устоев мира, к которому венгры близко. А где этот эпицентр?
— Он, по сути, указал на две угрозы, которые считает основными — «великую войну нашего времени» (то есть, российско-украинский конфликт) и «десятки и сотни тысяч мигрантов с юга».
То есть, получается, что, по его оценке, этот эпицентр — и Украина, и наиболее уязвимые зоны у границ ЕС, через которые проходят миграционные потоки. Это опять же, в том числе, обращение к тревожности сограждан, стремление доказать, что эпицентр угроз рядом, поэтому надо сплотиться вокруг правительства.
«СП»: По-вашему, украинский конфликт действительно может изменить облик мира? Как?
— Все-таки влияние этого конфликта на процессы в мировом масштабе пока стоит учитывать, но не стоит переоценивать. Например, ссылки на него добавляют аргументов в пользу наращивания военных расходов не только в регионах, непосредственно граничащих с зоной конфликта, но и в более отделенных частях мира.
Вспомним, как генсек НАТО Йенс Столтенберг в ходе визитов в Японию и Южную Корею в начале 2023 года, в своих заявлениях проводил параллели между политикой Москвы в отношении Украины и наращиванием военного потенциала Пекина. Но, с другой стороны, в той же Восточной Азии хватало и местных факторов для гонки вооружений.
«Санкционная война» в связи с кризисом вокруг Украины оказала заметное влияние на расклад сил на энергорынке, но, опять же, посмотрим, как будет развиваться ситуация дальше. Например, история отношений Ирана с западными игроками и опыт той же «ядерной сделки» в свое время показал, что санкции вполне могут существенно смягчаться.
То есть, здесь можно вспомнить дискуссии о популярном в период пандемии тезисе про «мир никогда больше не будет прежним». Да, мир постоянно трансформируется, даже, когда эти процессы не очень заметны широкой аудитории. Но многие элементы «старого мира» (в данном случае, реалии до 2022 года) не всегда стоит спешить списывать со счетов. Опять же, вспомним для аналогии так и не сбывшиеся радикальные прогнозы начала пандемии — от «быстрого распада ЕС» до «смерти туристической отрасли».
Пока, скорее, можно говорить о заметном влиянии российско-украинского конфликта на постсоветское пространство, Европу и некоторые граничащие с ними страны.