Высокая смертность от COVID, потому что мало привитых людей

Почему в других странах смертность от коронавируса ниже, чем в России, как мутирует вирус, когда и кому в первую очередь нужно вакцинироваться и кто больше всех рискует стать жертвой ковида, объяснил доктор Александр Мясников в программе Владимира Соловьева «Полный контакт».

Соловьев: Мы дожили до того, что коллективная глупость сейчас ведет мир к очередной стадии закрытия. И у нас в стране, судя по всему, набор в том числе людей, которых мы с тобой хорошо знаем, на какой-то итерации сошедших с ума, они все-таки радостно теперь могут сказать: «Ура-ура, наша антивакцинаторская чушь победила». Теперь надо будет вводить жесткие ограничения: закрывать регионы, вводить QR-коды. Не хотели вакцинироваться – получите по полной программе.

Мясников: Тут в чем проблема, пусть каждый из людей, кто нас слышит, подумает, что он бы сделал, если бы он сейчас отвечал за текущее положение вещей. Вот мы видим: есть болезнь, она распространена, есть определенное количество инфицированных, есть умирающие. Надо что-то сделать. У нас два пути. У нас есть единственная действенная мера, неважно, насколько она действенна, она единственная – вакцинация. И есть все остальные шаманские причитания, которые помогают или не помогают. Но вариантов-то нет, ни одно правительство, даже если вас посадить на место начальника, никто не будет смотреть спустя руки.

Я недаром публикую, что происходит в мире. И когда сравниваешь, как-то грустно, потому что у нас смертность была 2-2,7%, сейчас 3,2% и потихоньку растет. У нас 30% населения полностью привиты. В других странах (Франция, Англия, Германия, Америка) все-таки 60-65% привитых. И мы видим, да, конечно, болеют. Да, в Америке было по 140 тысяч новых заболевших в сутки еще недавно, правда, сейчас пошло несколько дней вниз, 25 тысяч, но там смертность 1%. Если мы возьмем Великобританию, где на сегодняшний день 40 тысяч в день зараженных, там смертность 0,3%. Если мы возьмем Францию, где сейчас спад волны идет, недавно было 30 тысяч зараженных в день, сейчас 4 тысячи – там смертность меньше 1%. Везде смертность около 1% либо ниже, в Израиле 0,3% и так далее. У нас, если сравнить, смертность ровно в 10 раз больше. Это прямо связано с количеством вакцинированных людей. И вывод сегодня понятный, что если вакцинация и не останавливает распространение инфекции, что мы видим по вакцинированным странам, да, их также захлестывают волны, вирус как волнами приходит, так он и будет ходить, и будет и в следующем году, от этого никуда не деться, то смертность там снижается в десятки раз.

А теперь о смертности у нас. Вы поймите, чем больше людей непривитых у нас, чем больше тяжелых случаев, тем больше будет захлебываться медицина. Вы же понимаете, когда человек работает на износ, больше ошибок, труднее логистика и это все не может не сказываться на смертности, причем как смертности больных коронавирусом, так и смертности других больных.

Соловьев: Которым не успели оказать необходимую помощь.

Мясников: Поэтому косвенно, отказываясь от вакцинации, ты не только свое здоровье ставишь под угрозу, ты нагружаешь систему здравоохранения, которая начинает естественно пробуксовывать, и отсюда смертность потихоньку растет. Это не просто естественная смертность от болезней, а смертность от того, что система работает под угрозой.

Я хочу сказать еще об одном. Мало кто слышит, многие думают, что это все просто так. Я вот сейчас еще обратил внимание на публикацию «Daily Telegraph», где те же американцы говорили о том, что они вспомнили случай в 2012 году с SARS-CoV-2, когда в телах шахтеров, которые бывали в пещерах, где было много летучих мышей и прочего, обнаружили коронавирус. Они заразились не этим коронавирусом, а вот тем, когда была вирусная пневмония 2012 года. У них в телах произошли мутации, много сотен мутаций, которые в норме заняли бы десятки лет, а у них в течение месяца в одном теле произошло дикое количество мутаций.

То же самое, вспоминаем английского пациента, про которого неоднократно говорили, Кембридж, пациент с онкологией, с отсутствующим иммунитетом. В нем были сотни мутации, которые в норме бы заняли 10 лет. То есть люди – инкубаторы опасных мутаций. И на самом деле они же и суперраспространители, потому что это люди, которые выделяют новые мутации, к которым окружающие не готовы. Если человек с обычным коронавирусом, с легкой формой чихнет, он мало кого может заразить, эти суперраспространители, чихнув вот этими мутирующими тяжелыми вирусами, могут заразить в десятки раз больше людей. Отсюда вывод, получается, кто является вот этими инкубаторами мутаций и суперраспространителями? Ими являются люди со сниженным иммунитетом, то есть это пожилые люди, у них естественное снижение иммунитета, хронические больные с хронической почечной недостаточностью, с диабетом, то есть получается, все вот эти факторы риска, про которые мы говорим. Так вот получается, что да, не вакцинируясь, они ставят под угрозу свое здоровье и наше общее здоровье, потому что именно у них происходит мутация. Не кто-то из Британии нам везет вирус, не кто-то из ЮАР нам везет вирус, из Турции везет вирус, я еще раз говорю, хоть бетонные блоки установи на границах, вирус инкубируется, вот эти все новые мутации, в людях с ослабленным иммунитетом, и они являются источником заражения других. И вот это просто надо как-то запомнить, что, вакцинируя группы риска, ты бережешь не только их, ты бережешь и себя.

Соловьев: Да фигня это все! Ты вот смотри, как надо делать. Вот, видишь, учись. Это она так лечит от коронавируса тысячи человек. Она стреляет в голову крапивными пулями и обжигает огнем. Говорит, что исцелила тысячу человек. И никто не подойдет к этой дуре и мрази и не посадит ее в тюрьму как абсолютного мошенника и подонка.

Мясников: Это хорошо, пока там обойму никто не перепутает, а то знаешь, как бывает.

Соловьев: Не, ну серьезно, посмотри на это чудовище. Она реально чудовище.

Мясников: Это мракобесие.

Соловьев: Сейчас ее проверят МВД по Башкирии. Таким надо лет 10 тюрьмы давать.

Мясников: Не только таким. Я тут посмотрел на Америку, на того же президента Байдена, а он там такие указы издает, я посмотрел, он заставляет компании выше тысячи сотрудников, чтобы все были вакцинированы, там это уже переходит на грань, как они пишут, «это не по закону» и так далее. Но там очень жестко сейчас прибегают к вакцинации, понимая, что это единственная мера. Еще раз: нравится, не нравится – это единственная мера. Хорошая, плохая – это единственная мера, другой нет.

Соловьев: Я тебе так скажу, если бы начальником был я, у меня были бы все вакцинированы с той скоростью, с которой возможно производить вакцину и физически делать уколы, потому что здесь даже рассуждать не о чем. Мы, извини, теряем по батальону в неделю.

Мясников: Могу сказать, что будет дальше. У нас возможности вакцинации достаточно уже исчерпаны. Никакими призами в виде машин ты уже ничего не сделаешь. Ты знаешь, я езжу в Европу, я не сторонник QR-кодов…

Соловьев: Мы по батальону в день теряем! В день по батальону!

Мясников: Давай так, мы теряем не по батальону, а по дивизии, если мы возьмем другие болезни. Вы взяли отдельно взятую болезнь, от нее умирает, да, в день 900 человек, но у нас до коронавируса в день умирает 7 тысяч человек. Это нормально, по России это естественная убыль. Если мы сейчас посмотрим, потом статистику можно пересмотреть, кто умирает и сколько бы из этих больных пережили этот год, потому что все равно это пожилые, это больные, эту в первую очередь группы риска. Я твержу, еще раз, вакцину надо делать тогда, когда не делать более опасно, чем делать, то есть группам риска ее делать необходимо, я вообще не понимаю, из-за чего все эти разговоры. Дальше мы приближаемся, я прогнозирую цифру 40, потому что я исхожу из 40 тысяч заболевших в день в этой волне. Соответственно, если вы считали 2% – были одни цифры, если мы сегодня вырастили цифру смертности до 3%, то считаете, какие будут потери. Можно вперед просчитать на ближайшие 2 месяца, сколько нам потребуется коек, сколько нам потребуется врачей, усилий.

Опять же, ведь все это говорилось летом, я летом говорил, кто сегодня не вакцинируется, в ноябре будет умирать в реанимациях от коронавируса, потому что от первой вакцины до антител – 2 месяца. Вы не хотите в августе вакцинироваться – в ноябре вам будет плохо. Вспышка пошла раньше, в октябре. Кто сегодня вакцинируется, они под эту волну уже опоздали, они все равно будут умирать. И потом все будут кричать, как же вакцинированные умирают. Еще раз: нужно 2 месяца, чтобы получить антитела! То есть кто сегодня не привьется и переживёт эту волну, вполне возможно, будет умирать в марте-апреле во время следующей волны, а она никуда не денется.

Соловьев: Это то, что люди, по-моему, не понимают. При этом они не понимают, что даже если они переболели коронавирусом относительно легко, то прошло уже столько времени, что это уже не поможет. Они могут вполне заразиться по второму разу.

Мясников: От гриппа мы прививаемся раз в году. Уже понятно, что прививаться надо раз в полгода, ревакцинироваться. Уже по всем стандартам западным мы ревакцинируем хроников, больных с иммунодефицитом, больных с ревматологическими болезнями 3 раза, это уже стандарт. Это не просто «давайте вакцинируйте», это уже закон. Эта категория больных подлежит вакцинации 3 дозами вакцины и, соответственно, ревакцинации. Ну там к ревакцинации подходят как, они говорят: «Пока мы всех не вакцинировали, мы не можем тратить вакцины на повторную вакцинацию людей. Давайте сначала 100% вакцинируем, потом будем ревакцинировать, а то получится, кто-то получил все, а кому-то не хватило вакцины». Это, кстати, логично, если вакцины не хватает – так и надо.

Я так устал от темы вакцины, у меня, честно говоря, опускаются руки в этом плане. Что можно сказать? Уже появились сообщения Роспотребнадзора, что уже пороги гриппа в детской популяции превысили значение и так далее.

Соловьев: А болезнь перестала быть болезнью взрослых. Она пошла на уровень детей, и дети тоже тяжело болеют. Я увидел эту информацию, она появилась несколько дней назад, как раз стали фиксировать, что крайне неприятно.

Мясников: Я не знаю. У нас периодически говорят: молодые, дети, молодые, дети. Я проверяю в международной статистике, я этого не вижу, поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Я знаю, что американская и европейская статистики по-прежнему говорят, что в основном это пожилые, 65+ и хроники. У детей – да, бывает мультивоспалительный синдром. Он бывает при любой болезни, и от кори, и от гриппа, от любой вирусной инфекции это может случиться. Молодые, когда начинаешь копать, это всегда либо алкоголики, либо наркоманы, либо генетически предрасположенные, либо еще какие-то люди. Это пока за эти рамки не выходит. Я смотрю статистику по той же Франции, сколько умирает людей до 45 лет – здоровых вообще единицы. Поэтому я не могу это прокомментировать, не знаю, почему у нас такая статистика, у них такая. Статистику будет потом считать.

Соловьев: Но зато то, что мы видим точно, это тяжелейшие последствия. Я вот проверил, ты говорил: «Да нет, так же, как при обычном гриппе». Нет, ничего подобного. К сожалению, ковидные последствия гораздо более тяжелые, чем при обычных ОРВИ и гриппе.

Мясников: Опять же, надо знать что, как и у кого.

Соловьев: Ну, до 30% людей, у которых не возвращаются на соответствующий уровень когнитивные способности и прочее, прочее, прочее.

Мясников: Когнитивные способности вообще очень сильно снижены у людей, как мы видим по вакцинации на антивакциаторах. Пенять на ковид, если ты дурак, не надо, это первое.

Соловьев: Здесь люди пеняют не на то, что ковид-дурак, а на то, что стал еще большим дураком после ковида.

Мясников: Ко мне приходит пациент и говорит: «Я стал хуже соображать. У меня одышка, усталость и так далее – это, наверное, от ковида». Я говорю: «Да, от ковида». Помните, и пациенты, и врачи, любой диагноз именно постковидных осложнений – это диагноз исключения, только если вы не находите никакой другой причины. А то: «У меня слабость и кашель – это после ковида?» – «Давай, мы будем лечиться тем-то». А на самом деле у пациента что-то другое.

Соловьев: Это могут быть несвязанные вещи, конечно.

Мясников: Это в первую очередь диагноз исключения. Во-вторых, это должно быть какое-то очерченное состояние, потому что если раньше во всем было виновато правительство, сейчас ковид. «Я раньше кашлял, потому что Путин виноват, теперь ковид виноват». Надо понимать, насколько здесь есть четкая связь. А связь, конечно, есть, конечно, есть постковидный синдром. Но я хочу сказать одну вещь, ты назвал сколько, до 30%?

Соловьев: Да. Это американская статистика.

Мясников: 30%. Я хочу сказать, что от пневмококковой пневмонии смертность, как мы знаем, в больнице 25%, официальная смертность. Но через 3 месяца после выздоровления умирает еще 12,5%. А смертность у людей, которые перенесли пневмококковую пневмонию, в первый год после болезни на 52% больше в этой группе лиц, чем у обычных людей. Я к тому, что вы сегодня влезаете в мир медицины, не очень понимая, как это выглядит в сопоставлении с другими инфекциями.

Соловьев: Александр Леонидович, я цитирую тех, которые из мира медицины не вылезают. Это не досужие домыслы, а это вполне конкретные данные, которые приводят люди в этом находящиеся всю жизнь. Например, по ковидному хвосту я привожу то, что было сказано в интервью Героем Труда Российской Федерации главным врачом госпожой Лысенко. Поэтому я скажу так: внутри корпорации ругайтесь, ругайтесь внутри корпорации.

Мясников: Ты немножко переврал мои слова.

Соловьев: Я ничего не переврал, я всего лишь говорю: ругайтесь внутри корпорации.

Мясников: Я расскажу. Вот выступает уважаемая доктор Лысенко и говорит 30%, что соответствует в общем, как ты сам сказал, американским данным и так далее. Когда я говорю, люди влезают в мир медицины, я имею в виду, что ее услышали и дальше начинается среди людей далеких от медицины: «Ой, 30%, ой, пропало…» Эти цифры не для понимания людей, потому что тогда уж вы займитесь, как она, медициной и сравнивайте всю медицину, общие болезни и структуру ковида и постковидных осложнений, вклад ее вообще в структуру заболеваемости, либо прекратите выхватывать отдельные вещи.

Соловьев: Медицина – простая вещь. Единственная проблема, что эту простоту никогда не применишь, когда понимаешь. Пока мы с тобой четко понимаем одно: для организма нехватка кислорода всегда страшна. Долгая нехватка кислорода приводит к определенным последствиям, так? Это азбука.

Мясников: Конечно. Ты летишь в самолете, у тебя содержание кислорода, как будто ты находишься на высоте незащищенный.

Соловьев: Конечно. А тут представь, несколько суток ты находишься при такой сатурации, даже не беру все остальные последствия. Это не полезно.

Мясников: Опять же, ты говоришь, сатурация. А у кого низкая сатурация? У кого тяжелый ковид. А тяжелый ковид у 10%, у 90% не тяжелый. Но мы не о том спорим. Я тебе другое скажу: медицина – наука неточная.

Соловьев: Медицина вообще не наука, а набор знаний и практик.

Мясников: Мы с тобой проспорили полчаса, я только хотел что-то сказать, а уже время кончилось.

Соловьев: Поэтому заранее пишите план эфира.

Полный эфир: