«У нас проросла через смартфоны совершенно чудовищная архаика»

Чем российский консерватизм, о котором говорил Путин, отличается от либеральной архаики, и как мы переживаем кризис капиталистической системы, рассказал Дмитрий Евстафьев в программе Владимира Соловьева «Полный контакт».

Соловьев: Дмитрий, вечера у вас было блестящее выступление на «Вечере…», просто блестящее. Если вы заставили даже либералов конспектировать ваши высказывания, это дорого стоит.

Евстафьев: Доброе утро, да, сам был в шоке. Социальная философия – это не мое. Я вообще был удивлен, что я был приглашен на эту тему. Я, конечно, прикладник. Я честно хочу признаться, к выступлению Владимира Владимировича на Валдае я отношусь с точки зрения прикладной аналитики. Как вы помните, я начал с прикладного аналитического замечания о том, что кое-где к этому отнеслись серьезно, а кое-где решили сделать вид, что этого выступления не было. Вы знаете, что меня пугает? Знаете, вот в нашей элите, не назову это правящим классом, есть такая манера – сделать вид, что выступления нашего Президента не было. Мне кажется, это очень опасно. Этим самым разрушается главный принцип любой государственности – иерархичность. Как только в государстве начинается разрыв иерархичности, то это плохой признак, с ним нужно бороться.

Посмотрите, какая разница восприятия, если смотреть на выступления Президента с краткосрочной и долгосрочной точки зрения. С краткосрочной точки зрения это серьезное послание Западу, об этом все говорили, это послание Западу: мы за вами не пойдем. Нет человека в нашем образованном обществе, который бы как-то по-другому прочитал это послание. Смотрим на долгосрочную точку зрения. Среди 8 человек в студии мнения разошлись, мы не пришли к единому мнению. В какой-то момент мы разошлись до противоположных позиций. Я, например, никогда не приму идею, что консерватизм – это образ жизни, а не идеология. На мой взгляд, попытка принизить статус консерватизма до уровня образа жизни обычного человека – это неправильно. Если это произойдет, если мы начнем соотносить это с обязательством, значит, мы не проигрываем – мы уже проиграли.

У меня один вопрос: кто нам сказал, что у нас главный противник на идеологическом поле – это именно Запад? Этого нам никто не сказал. Да, Запад агрессивен, культура отмены – это страшная вещь. Кто с этим столкнулся в личной практике, поймет, насколько это деструктивная идея и по отношению к тем, против кого она применяется, и по отношению к тем людям, которые в это вовлечены. Люди после этого становятся морально-социальными уродами, у них нравственные ориентиры начинают сбиваться. Да, это очень агрессивная идеология. Но, например, а архаика – это что, не наш противник?

Соловьев: Малого того, многие почему-то считают архаику синонимом консерватизма.

Евстафьев: Да, в первой итерации он синонимичен застою, хотя в действительности это очень динамичная идеология. Это идеология прежде всего диалога друг с другом. А второе, он синонимичен архаике. Так вот, консерватизм в гораздо большей степени противостоит архаике. Теперь посмотрите, что у нас творится. Сейчас нехорошо скажу, раскритикуют меня. Пандемия – это тяжелейшее событие, но это то зеркало, которое дало нашему обществу посмотреть на самого себя.

Соловьев: Согласен на 100%.

Евстафьев: Что мы там увидели? Что мы там все такие белые и пушистые?

Соловьев: Мы увидели общее падение культуры, знания, реализма. Мы увидели, как 30 лет не прошли даром.

Евстафьев: Конечно. Самое трагическое, что произошло за 30 лет, это падение популярности научно-популярной литературы, программ. Вообще умерла идея просветительства в России, вот в чем все дело. Что мы увидели? У нас в мегаполисах среди людей, которые в гаджетах, прорастает архаика. Я слушал, у Голованова была часть интервью с Шевкуновым, владыкой Тихоном. Вы знаете, вот этот человек больше прогрессист, чем все эти обвешанные смартфонами, все эти блогеры и так далее. Он больше человек прогресса. Но у нас же проросла через все эти смартфоны совершенно чудовищная архаика. Просто землянкой в лесу с лучиной это не закончится. Эта архаика очень агрессивная. Вокруг нас тоже архаика. Нам с ней нужно бороться на идеологическом поле. Эта архаика с Афганистана, Среднего Востока. На Среднем Востоке просто уже видно, идет новая волна исламского салафизма, вот она, ее лепят, она возникает сама. Она прорастет в наши дома. Вот где наше поле битвы.

Соловьев: Можно, я поддержу вашу мысль следующим: когда мы говорим о культуре отмены, ведь она упирается и идет через более чем вольную божественную трактовку воли человека, идет через трансгендеры, гомосексуальные браки. Извините, а разве это не архаика? Это Содом и Гоморра. Это типичная архаика.

Евстафьев: Я думаю, что эти носители сверхтолерантости сейчас, услышав вас, дико возмутились. Но это же правда. Они себя мыслят людьми прогрессивными, а в действительности они зовут назад. В этом смысле консерватизм – это, с моей точки зрения, нераскрытая идеология. Второе, на мой взгляд, это предпоследний способ спасти человека как человека. Потому что конечная точка того варианта либерализма, который сейчас является господствующим, это практически утрата человеком его человеческих функций.

Кстати говоря, о той божественной искре, о которой мы говорили. Либерализм без Бога, равно как и любой прогрессивизм без божественности, без осознания в себе чего-то божественного – это сатанизм уже. Элементы сатанизма в либерализме уже присутствуют. Любая архаика, религиозная архаика – это ровно такой же сатанизм. Рано или поздно на место Бога встанет лидер секты или просто дьявол. В России с величайшей традицией сектантства это наблюдали не раз, на переломах социальных, экономических эпох это наблюдали не раз. А у нас сейчас, как бы мы к этому не относились, перелом эпохи. Вчера был очень качественный разговор, и то, что нас, консерваторов услышали впервые, по-настоящему услышали либералы, говорит о том, что среди них есть вменяемые люди. И второе, они действительно видят, как остра ситуация в мире. В этом смысле выступление Президента очень вовремя.

Соловьев: Путин произнес еще одну фразу, о которой мы с вами вчера говорили, о том, что происходит кризис капиталистической системы. Исходя из этого, внутри страны какие мы будем делать выводы? Мы же живем внутри капиталистической системы. Мы ничего другого здесь пока не построили, даже намеков не видно.

Евстафьев: Я еще дальше пойду. Мы живем внутри капиталистической системы, которая создана на базе трех вариантов капитализма. Вот в Америке Трамп, и Трамп против глобалистов. Было два варианта. Был индустриальный капитализм, ну псевдо-, конечно, индустриальный, за который топил Трамп, и вот это его любимое вашингтонское болото: финансисты, финансово-инвестиционный капитализм. А мы посмотрим на себя. У нас есть финансовый капитализм? Конечно, есть. Причем за последнее время он усилился. У нас есть индустриальный капитализм? Конечно. У нас есть еще остатки индустриального социализма. У нас же есть дикий капитализм образца середины XIX века. Вот это наслоение формаций создает такой суп в российской экономике и, как следствие, в российской социальной действительности. По-моему, все это пора распутывать. Если мы упорядочиваем общество, то нужно упорядочить и его социально-экономические элементы. Самое время умному человеку написать что-то вроде очередных задач советской власти у Ленина. Кстати говоря, у Ленина тоже была архаика в 1918 году. Нужно просто подумать, какие наиболее критические для выживания нашего государства социально-экономические уклады, которые рождают определенные социально-экономические отношения. Давайте честно скажем, та архаика в связи с пандемией не на пустом месте выскочила, не потому что какие-то деятели культуры решили, что они властители дум, хотя они участвуют в основном в шоу. Что-то я каких-то фильмов с их участием не видел, но это мое оценочное суждение. Но в этой истории всегда есть социально-экономическая база, что нам родило те тысячи жертв. Вот представьте себе, каждый день в небытие уходит полк. А главное, есть люди, которые этому радуются. Каждый день у некоторых людей радость. Вот это страшно. Но ведь это не на пустом месте родилось, не только на том, что у нас просвещение умерло даже в медицинских вузах. Вы же поднимали вопрос, одними из носителей идеи антивакцинации являются врачи.

Соловьев: Являются врачи.

Евстафьев: Врачи и средний медицинский персонал. Но это же в обществе родилось. Откуда, из каких социальных отношений? Я так скажу, выражение было: «Мы не знаем страны, в которой живем». Это Андропов сказал. А давайте узнаем страну, в которой мы живем? Давайте узнаем про молодежь? Мы знаем нашу молодежь?

Соловьев: Конечно, мы видим ее, они катаются на коньках. Один кумир молодежи – Милохин. Я думаю, ему нужно, как народ шутит, играть в «Что? Где? Когда?» Другой кумир молодежи – русский ниндзя на СТС гражданин Моргенштерн, для которого праздник Победы – «Ну молодцы, ок. Дальше что? Тоже мне, прекращайте праздник отмечать».

Евстафьев: Если показывать только этих и пропагандировать, то у нас будет только такая молодежь. А у нас есть и другая молодежь, которая медали золотые получает.

Соловьев: Ну, кому они интересны, они же не миллионеры. Кому интересны ребята, которые героически воюют в Сирии? Это же вообще непонятные люди, а тут достаточно на лице фигню нарисовать, постебаться, и все круто.

Евстафьев: Это нас возвращает к одному очень для нас нехорошему вопросу. Идеология – всегда идеология господствующего класса.

Соловьев: Конечно.

Евстафьев: Теперь вопрос: какой класс у нас господствует?

Соловьев: Господствующий какой класс? Который отмечал в прекрасном месте на озере Комо, моем любимом месте, отмечал великолепную свадьбу, и никто не задал вопрос: господин Вавилов, уважаемый бывший сенатор, все хорошо? Ничего не давит?

Евстафьев: Вавилову-то ничего.

Соловьев: У власти претензий нет, у законодателей претензий нет, ни у кого претензий нет. Вот вам и пожалуйста, не только бомонд, но и действующие сенаторы. Все отлично. А в чем проблема, а что такого? Решения суда же нет, ну, там по сроку давности, правда, не по реабилитирующим обстоятельствам, 231 миллион долларов, похищенный у государства, ну, какие пустяки.

Евстафьев: Вот вы и ответили на вопрос по идеологии.

Соловьев: Конечно, о чем и речь. Этого никто не скрывает.

Евстафьев: А дальше можно изображать все, что угодно. Если идеология господствующего класса будет «дайте нам еще поворовать», к сожалению, судьба нашей страны будет печальна.

Соловьев: Вот что это за неприличное слово «воровать»? Это называется «уметь жить». Это «уметь жить», а мы все злобные завистники. Ну что вы хотите? Судебного решения нет. Вам что, больше всех нужно? Вы просто не умеете жить.

Евстафьев: Более того, я скажу, нас можно стереть.

Соловьев: Легко, в порошок, любого.

Евстафьев: А уж из информационного пространства, так запросто. Я могу это сказать как человек, которого стерли.

Соловьев: Да я тоже могу сказать как человек, которого стирали. Я прекрасно все это знаю. Ноль иллюзий, ноль. Как только вы захотите из любого положения перейти на ту сторону, вам такую помощь окажут: границу перейти – пожалуйста, международные организации – пожалуйста, международные премии, фонды, рабочее место где угодно, в любой момент. Только перейди на нужную сторону, сразу все будет хорошо. Если деятель культуры, получишь премию. Если занимаетесь наукой, будут стажировки, выделение грантов. Разве не так Дмитрий?

Евстафьев: Абсолютно так. Точно описали.

Соловьев: Опыт большой.

Полный эфир: