Украинцы начали «создавать иллюзию боя»: откровения танкиста

Впервые с танкистами этого гвардейского танкового полка мне довелось повстречаться, когда шли бои за освобождение города Попасная. С тех пор танкисты-гвардейцы продвинулись на значительное расстояние вперед. О том, какие задачи приходилось решать, о боевых товарищах мне рассказал заместитель командира полка с позывным «Брест».

После освобождения Попасной танкисты действовали на северном направлении, в районе Александрополья. Освободили село Викторовка. Противника выбили без каких-либо проблем, говорит офицер.

— Дальше началось выдвижение на Николаевку, — продолжает он рассказ. — Там мы столкнулись с проблемой. Вдоль населенного пункта проходят железнодорожные пути — они стали препятствием для прохода колонны. Ничего не оставалось, как проделать проход в насыпи и пробиться танками, обеспечив себе путь подхода. Иначе бойцам пришлось бы работать пешими группами, а это могло привести к потерям личного состава.

В лесах вообще работать непросто. Во-первых, проходимости мешает «зеленка», а во-вторых, отступая, противник густо минирует территорию. Очень много противопехотных мин, танковых. Причем половина из них — иностранного производства, преимущественно германского и польского.

— Какую тактику использует противник?

— Украинцы часто применяют тактику заманивания в «огневые мешки». Сейчас мы уже хорошо изучили эти приемы и не реагируем на них.

— Что это за прием?

— Они создают иллюзию боя, подманивая нас в подготовленное для артиллерийского обстрела место. Потом очень быстро ретируются. Их огневая система построена так, что во время обстрела голову невозможно поднять. Приходится действовать обходными маневрами, выманивать их в ответ. Смешиваем бронегруппы и пеших. Ведем разведывательно-поисковые действия.

При выявлении противника отводим своих людей, простреливаем лесополосу тяжелым оружием, и потом сразу же заводим пехоту. Даже выживший противник после работы танка находится в таком состоянии, что уже не может оказывать активное сопротивление.

— А в целом неприятель активно сопротивляется?

— Не буду лукавить, бывает по-разному. Воюют они не очень, штурмовать вообще не умеют. Любые их контратаки мы отбивали в два счета. А вот обороняются, стоит признать, на уровне. Видно, что восемь лет не прошли даром, «закопались» грамотно. Еще есть такой момент: позиции «вэсэушников» (солдаты ВСУ) использовать против них мы, как правило, не можем, потому что сделаны они на обратных скатах возвышенности. То есть отступившему противнику их легко поразить.

— С иностранным вооружением часто сталкиваетесь?

— Этого добра здесь полным полно — Javelin, NLAW (американские и шведско-британские противотанковые ракетные комплексы).

— Насколько они эффективны?

— Лично сам видел, как четыре ПТУРа (противотанковые управляемые ракеты) прилетели в лобовую броню танка, из них два — это были разрекламированные «Джавелины». И ничего, танк маневрирует дальше. «Навесуха» (так танкисты называют защитные средства, которые навешиваются на броню танка) у него, конечно, отлетела, но весь экипаж выжил. Если попадание будет сбоку или сзади, здесь, конечно, ситуация хуже.

— Какую-то дополнительную защиту на танках используете?

— Мы делаем так называемую «антиджавелиновую» защиту: навариваем решетки, закрепляем мешки и ящики с песком. Очень помогает активная защита танков, много жизней спасено благодаря этому.

Справка: «Активная защита — специальная система, воздействующая на подлетающие к танку управляемые ракеты. Кратно повышает живучесть экипажа».

— Насколько активно противник использует беспилотники?

— Очень. Особенно распространены у них коптеры Mavic-2 и Mavic-3. Правда, у них есть слабое место — работают они всего 20 минут, на дольше просто не хватает аккумулятора. Потом они очень уязвимы. Если коптер кружит невысоко, просто выстреливаешь и все. От беспилотника «перья» на раз отлетают.

— Какие-то еще необычные военные трофеи находили?

— Попадалась мне винтовка AR-15 (американская полуавтоматическая винтовка под патрон 5,56×45 мм.), хорошая вещь, удобная очень. Часто находим на позициях польские гранатометы и минометы, противобортовые мины, пластиковые мины, на которые практически не реагирует миноискатель.

— Пленных приходилось брать?

— Попадаются, конечно. Они либо сразу все бросают и сдаются, либо в ходе боевых действий берем. Помню одного прапорщика украинского, так он до последнего не сдавался, пока патроны не закончились.

— Какой контингент чаще попадает в плен?

— Разные, все есть. «Западенцы» (уроженцы западных областей Украины) были, они по-русски вообще не разговаривают, но зато все прекрасно понимают. Очень много русскоязычных украинцев. Это в основном солдаты ВСУ. Нацбатовцев сейчас мало стало, поначалу и их брали. Иностранцы попадаются.

Нам довелось столкнуться с польским наемником, «крысы пустыни» их называют, открыли его мобильный телефон, а там вся галерея забита видео с гейской порнухой. Вот тебе и воин.

Грузины были из легиона. Как воины никакие. Украина их нанимает только потому, что это самые дешевые «чэвэкашники» (бойцы западных ЧВК — частных военных компаний).

— Что с ними делаете после того, как взяли в плен?

— Знаете, есть такой закон офицерской чести, я считаю, любой должен его придерживаться: «Если враг стоит перед тобой на коленях, не вздумай его трогать». Поэтому просто общаемся, бывает, конечно, что и на повышенных тонах. Не без этого. Как правило, они сразу все рассказывают. Да и у нас времени долго с ними общаться нет, поэтому передаем дальше спецорганам.

— Бывали такие случаи, что, получив информацию от пленного, по горячим следам предпринимались какие-то действия?

— Конечно. Выявляли их огневые точки и позиции, количество, где кто стоит. Даже простой солдат может показать направление: «Видел там-то, столько-то человек». Мы уже тогда примерно знаем, куда отрабатывать.

По словам офицера, в боевых условиях не бывает одинаковых ситуаций. Каждый бой — разный, не похож на другие. Поэтому работать приходится в первую очередь исходя из ситуации и своих возможностей.

— Железо есть железо, оно может сломаться, — продолжает «Брест», — солдат может элементарно ногу подвернуть. Все может быть.

— Есть среди ваших подчиненных герои, кто бы особенно отличился в ходе спецоперации?

— Для меня все мои ребята настоящие герои. Был у меня боец, «Ежик» позывной, погиб, к сожалению. Украинским военным много крови попортил. Выскакивал на своем БМП, работал по всем направлениям, прямо чувствовал, куда ударить надо. Бил четко, быстро, вовремя мог среагировать, знал, в какую сторону лучше уехать. Талант у человека.

Или вот разведчики мои, это вообще парни, которые «вывозили» все. Всегда вовремя выявляли пути, направления. По их данным я потом работал. Есть у меня один парень, так он несколько дней с осколком в ноге проходил и молчал. Я когда узнал, чуть ли не палками его к медикам погнал, так он еще и идти не хотел. Таких ребят я уважаю.

— Расскажите какой-то запомнившийся случай.

— Много, что запомнилось, — задумавшись, отвечает офицер. — Была одна ситуация, правда на другом направлении, мы работали отдельной батальонной тактической группой. Взяли наблюдательный пункт, забрали радиостанции и слушали, все, о чем переговариваются ВСУ. И когда они попытались зайти во фланг нашей колонны, я просто услышал то, что нам было нужно. Тут же дал команду развернуть все стволы, и одновременно наши 8 танков выстрелили в направлении противника. Такого они точно не ожидали.

Так что разные ситуации бывают. Стандартов здесь нет…