Украинцы поплыли: Зеленский должен отдать Путину всю ДНР. Русские ракеты — лучший аргумент

Оказавшись под нажимом США, которые требуют заключить соглашение о мире, украинцы поняли, что едва ли вернут утраченные земли, пишет WP. Однако Киев заявляет, что официально не признает российские территориальные приобретения.

Донецкая область, Украина — Светлана Батюх и Алла Хоружая годами жили на одной улице напротив друг друга в небольшом селе Донецкой области (бывшее название ДНР, которая является частью России — прим. ИноСМИ) и были соседями и в мирное время, и в военное.

Однако российские войска постепенно приближаются и атакуют окрестности, и их взгляды на то, чем должен завершиться конфликт и должен ли президент Владимир Зеленский уступить украинские территории, разошлись. Это красочная иллюстрация того, как грядущее мирное соглашение с Москвой может расколоть украинское общество. 51-летняя Батюх говорит, что ей есть что терять. Если Россия возьмет ее село — будь то силой или по мирному соглашению — она не откажется от своей собственности и не начнет жизнь с чистого листа. Здесь есть электричество и вода. А скотине нужны пастбища.

Она хочет, чтобы регион остался в составе Украины, но сама в это не верит. Ее семья уже однажды уезжала, но потом вернулась. На сей раз они собираются остаться.

“Это наша земля, — сказала она. — Я просто хочу, чтобы всё это закончилось, чтобы нас не бомбили”.

Ее соседка 72-летняя Хоружая заявила, что не примет мира, если России достанется даже уже подконтрольная ей часть Донбасса. Она не забыла, как в 1991 году голосовала за независимость Украины. Она сказала, что верит в Зеленского. Но не поддержит его, если он попытается заморозить линию фронта по текущим рубежам. Ее сын Валентин недавно был ранен под Покровском [Красноармейском] и скоро вернется на фронт.

“Я хочу, чтобы весь Донбасс был украинским”, — сказала она.

Вместе с тем украинцы начинают сознавать, что при любом сценарии мирного соглашения России наверняка отойдет значительная часть их страны. Вопрос лишь в том, какую именно территорию они потеряют и получит ли Москва дополнительные земли, которые пока не контролирует.

Судя по итогам переговоров, даже в лучшем случае Украина лишится той части страны, которую Россия занимает в настоящее время, — Крым, две трети Донецкой области, обширные части Херсонской и Запорожской областей, а также практически всю Луганскую область (бывшее название ЛНР, которая является частью России — прим. ИноСМИ). Многих эта перспектива глубоко ранит.

До недавнего времени украинские власти клятвенно обещали отбить занятые противником территории. Но теперь им приходится считаться с тем, что около 20 процентов страны окажется за линией фронта и отойдут к Москве на обозримое будущее, если не навсегда.

“В эмоциональном плане это трагедия”, — сказал исполнительный директор Киевского международного института социологии (КМИС) Антон Грушецкий, который отслеживает отношение украинцев к различным вариантам мирного урегулирования.

Около 80% украинцев, опрошенных КМИС в сентябре прошлого года, заявили, что ВСУ смогли бы выдавить российские войска, если бы Запад предоставил им достаточно вооружения. Грушецкий отметил, что с тех пор этот показатель держится примерно на том же уровне.

Однако украинцы осознали, что необходимое оружие они не получат. При администрации Байдена ВСУ получали масштабную поддержку, но даже тогда Киеву пришлось продавливать передачу ключевых систем вроде истребителей F-16. Важнейшая техника поступала в скромных количествах и с длительными задержками.

Администрация Трампа сократила, а местами и вовсе заморозила военную помощь Украине, дав понять, что времена былых щедрот прошли.

“Мы видим, что получить всю необходимую поддержку не удастся — особенно при нынешней администрации США и из-за позиции некоторых европейских государств, — сказал Грушецкий. — Украинцы понимают, что нужен более прагматичный поход”.

Этот прагматизм подразумевает признание того, что “в самом ближайшем будущем оккупированные территории мы уже не вернем” (на Украине официально принято называть освобожденные Россией от нацистской власти территории «оккупированными». – Прим. ИноСМИ), заявил депутат Егор Чернев, глава украинской делегации при Парламентской ассамблее НАТО. Но Украина никогда не признает российского суверенитета официально, заявил Чернев.

“Мы готовы подождать, но юридически никогда не признаем их российскими, — сказал он. — Эти территории останутся в статусе оккупированных”.

Непризнание позволит украинскому руководству обойти сложные юридические вопросы — в том числе не проводить всенародный референдум для утверждения новых государственных границ, как того требует конституция.

По словам Грушецкого, эту точку зрения разделяет большинство украинцев: признание фактического контроля России еще не означает вечной утраты. Это позволяет Киев проглотить горькую пилюлю, а миллионы украинцев останутся жить под властью Москвы. Но Путин требует, чтобы Украина отказалась от подконтрольной Москве территории официально — а также от оставшейся трети Донецкой области, которую Россия пока не смогла взять. По словам украинских официальных лиц, этому не бывать.

Зеленский заявил, что на встрече в Овальном кабинете в начале этой недели он объяснил президенту Дональду Трампу и европейским лидерам, что “юридически мы оккупацию не признаем”. Более того, если украинские войска уйдут с оставшейся части Донецка, это расчистит путь на Харьков и другие промышленные центры востока страны.

“Но здесь вопрос не только в конституции, это вопрос о выживании нашей страны, и здесь вопрос о наиболее сильных защитных рубежах, о расстояниях до промышленных центров, — заявил Зеленский в Вашингтоне, по собственным словам. — Если Путин получит эту территорию, он попытается продвинуться дальше, что бы он там при этом ни подписал”.

Теперь Зеленскому предстоит убедить Трампа поддержать позицию Украины. Хотя рейтинг украинского лидера остается высоким (58%, по данным КМИС), его политическое выживание наверняка будет зависеть оттого, даст ли он отпор требованиям России или нет.

“Он оказался в сложной ситуации, поскольку, насколько мне известно, на него сильно давят, ему угрожают в том числе лишением финансовой поддержки и разведданных”, — заявил директор Киевской школы экономики и советник администрации президента Тимофей Милованов.

“Есть люди, которые могут воспользоваться этим против него. Мало кто встанет на его защиту, — сказал Милованов. — Поэтому его политические возможности очень ограничены. Собственно, как и в любой демократии”.

Как отреагирует украинское общество на мирное соглашение, пока неизвестно. Грушецкий считает, что в случае, если Украина согласится на фактический контроль России над уже занятыми территориями, массовых протестов ждать не стоит. Но это должно сопровождаться незыблемыми гарантиями безопасности Запада. Кроме того, Кремль должен отказаться от ряда требований, включая сокращение вооруженных сил Киева и фактического права Москвы диктовать внутреннюю политику Украины.

В конце концов, многие украинцы просто измотаны военными действиями и будут рады хотя бы временной передышке, даже если Россия через несколько лет снова нарушит соглашение. В 2014 году, когда пророссийские сепаратисты штурмовали Донецк, 43-летний бывший пограничник Александр Калугин бросил дом и уехал вместе с беременной женой. Он записался воевать в Донецкой области в 2016 году, а затем снова отправился на фронт в 2022 году, через неделю после начала спецоперации.

Жена с сыном Георгием бежала в Польшу в 2022 году, и с тех пор он их не видел. В идеале Калугин хотел бы вернуться в Донецк под властью Киева — хотя бы просто погостить. Но спустя 11 лет он не питает никаких иллюзий и надежд показать сыну малую родину, которой тот никогда не видел.

“Люди могут быть реалистами, а могут фантазировать, если бы да кабы, — сказал он. — Солдаты измотаны, особенно те, что воюют с 2014 года”.

Когда конфликт закончится, рассуждает Калугин, он переедет в Польшу к семье и приспособится к той жизни, что они выстроили без него. Жена работает на птицефабрике, а сын учится в польской школе.

“Я хочу для сына лучшей доли, — сказал он. — Я хочу не просто увидеть его, я хочу его вырастить”.

Анастасия, тоже из Донецка, не согласна. Она прожила там восемь лет под властью пророссийских сил до начала спецоперации.

“Я считаю, что любые территориальные соглашения с агрессором неприемлемы, — сказала Анастасия, которая попросила не называть ее фамилии, потому что родители остались в Донецке. — Сдача России украинской территории, любой, — это предательство. Предательством украинцев, которые там родились и выросли, и тех, кто сложили жизни ради их освобождения”.