Упущенный шанс Кремля: почему воюют таджики и киргизы

Союзники России взялись за оружие — но не для того, чтобы помочь нашей стране или друг другу. Вместо этого входящие в патронируемый Москвой оборонный блок ОДКБ Киргизия и Таджикистан сцепились в ожесточенном военном столкновении. Все это выглядит как новая головная боль для Кремля.

Но при наличии желания и политической воли эту головную боль можно превратить в возможность большого прорыва для нашей внешней политики. У России есть вполне реальный шанс и помочь странам Средней Азии решить их самую острую и болезненную проблему, и восстановить свое влияние в регионе. Причем для этого даже не надо придумывать ничего нового. Все, что нужно, было придумано и даже начало реализовываться еще в советское время, но затем было брошено на полдороге.

Москвичей, как известно, испортил квартирный вопрос. В Средней Азии этот вопрос тоже очень актуален. Но он «стыдливо бледнеет» на фоне другого вопроса — водного.

Две главные реки региона — Амударья и Сырдарья — отличаются крайне капризным и вредным нравом. Иногда из-за избытка воды они выходят из берегов и на корню губят урожай. А иногда они, напротив, почти пересыхают, и тогда вода становится ресурсом дороже золота.

Разумеется, причины нового обострения конфликта между Киргизией и Таджикистаном (ожесточенные столкновения в этом районе случались и раньше) не сводятся только к этой большой беде. На водный вопрос наложилась масса других проблем.

Отсутствие четкого территориального межевания на участке границы между двумя бывшими братскими советскими республиками длинной около тысячи километров. Бедность, перенаселенность и общая неразвитость региона. Хроническая политическая нестабильность и в Киргизии, и в Таджикистане. Крутой и не очень договороспособный нрав руководителей двух республик (в Киргизии эти руководители, правда, довольно часто меняются, но, как правило, каждый новый лидер оказывается таким же недоговороспособным, как и его предшественник). Но все это частности. А «крупность» сводится к тому, с чего я начал — к воде.

Острая водная проблема в Средней Азии возникла не вчера, а остро проявила себя еще в советское время. И тогда же — еще в эпоху Брежнева — было придумано ее решение. И нет, я не говорю об остановленном при Горбачеве скандальном проекте о поворота сибирских рек. По мнению экспертов, ситуацию можно исправить и местными силами. Если все несколько упростить, то речь о постройке комплекса из нескольких ГЭС на территории Таджикистана и Киргизии.

Строительство самой крупной из них — Рогунской — стартовало в Таджикистане еще в 1976 году. Но к моменту крушения СССР завершить работы так и не успели. Но не стоит ругать советских строителей за медлительность. Те, кто побывал в Рогуне, говорят, что даже незавершенный объект поражает воображение. Речь идет чуть ли не о современной версии египетских пирамид с десятками километров подземных туннелей, сводчатыми пещерами и другими технологическими чудесами.

Понятно, что, когда в 90-е годы в Таджикистане бушевала кровавая гражданская война, продолжить создание этих чудес было невозможно. Но в период двух первых президентских сроков Путина официальная Москва рьяно взялась за дела. Игра явно стоила свеч. Перед Россией замаячила перспектива превратиться в главного «водного диспетчера» Средней Азии и, как следствие, в главную политическую силу региона.

Но наш бизнес, который взял на себя выполнение этой важной ( и потенциально очень прибыльной) геополитической миссии, погубила самонадеянность. Он отказался вовремя прикрыть грандиозный проект «зонтиком» межгосударственных договоренностей. А когда нужда в таком «зонтике» все же возникла, было уже поздно. Осенью 2007 года на важном межгосударственном саммите в Душанбе лидер республики Эмомали Рахмон шокировал делегацию из Москвы тем, что под надуманным предлогом прикрыл проект.

В чем заключалась реальная причина этого демарша Рахмона, до сих пор не совсем понятно. Возможно, не искушенные в тонкостях восточного политического политеса российские строители ГЭС «не так поклонились». А, возможно, дело в происках геополитических конкурентов России. Перспектива резкого усиления позиций Москвы в регионе не прельщала ни США, ни Китай с Ираном.

Впрочем, сам Таджикистан потерял от резкого движения своего президента гораздо больше, чем наша страна. Строительство комплекса ГЭС идет неспешными темпами. И регион продолжает страдать то от переизбытка, то от недостатка воды.

Станет ли нынешняя мини-война между Киргизией и Таджикистаном тем «будильником», который заставит официальный Душанбе выйти из состояния летаргического сна? Не факт. Есть мнение, что президента Рахмона по-прежнему все устраивает и что он использует нынешнее обострение конфликта для того, чтобы проверить на прочность своего нового коллегу из Бишкека, президента Садыра Жапарова. Если так оно и есть, то это достаточно сомнительная идея. В силу своего специфического политического опыта новый глава Киргизии относится к разряду тех деятелей, которые горячо приветствуют перевод решения любой проблемы в плоскость силового противостояния.

Но это опять же детали. А вот что деталями не является: необходимость в большом водном проекте для Средней Азии по-прежнему никуда не ушла. Россия может взять на себя роль лидера в реализации этого проекта или ждать, когда таким лидером рано или поздно станет какой-нибудь другой геополитический игрок.

Я, честно говоря, считаю более реалистичным второй вариант. Москве сейчас явно не до Средней Азии. Но в долгосрочной перспективе игнорирование проблем региона — это для нас тоже не вариант. Американцы обещают скоро уйти из Афганистана. И что тогда? Где гарантия того, что проблемы этой многострадальной страны не затопят сначала соседние бывшие советские республики, а потом через них — и нас?

Короче, московским политикам есть о чем подумать. Украина и Белоруссия — не единственные страны бывшего СССР, от которых зависит наша национальная безопасность. Это только кажется, что граница между Киргизией и Таджикистаном от России очень далеко. На самом деле все мы по-прежнему в одной лодке — даже если из-за отсутствия построенных ГЭС ей пока некуда плыть.