Зачем Белоруссия меняет конституцию?

Об отличии нового основного закона в Белоруссии от старого, функциях Всебелорусского народного собрания и готовящихся провокациях беглой оппозиции рассказал Вадим Гигин в программе Владимира Соловьёва «Полный контакт».

Соловьёв: Как я понимаю, в Минске важные события: текст Конституции опубликован, плюс в ближайшие дни начинается неформальная встреча лидеров СНГ. Ждём президента Белоруссии в Санкт-Петербурге, не знаю, наверное, в хоккей поиграют. Наши, когда встречаются, они всегда находят всякие интересные мероприятия. Что происходит в Белоруссии, в чём отличие новой Конституции от старой?

Гигин: Как раз вчера в 15:00 был опубликован текст изменений и дополнений Конституции. Он очень важен, там закладывается, во-первых, довольно мощная идеологическая база, во что мы верим. В преамбуле написано: «Мы белорусы. Мы опираемся на опыт строительства нашей государственности, провозглашаем приверженность традиционным ценностям, говорим о том, что мы наследники Великой Победы. Ещё раз подчеркну, мощный идейный базис, в Белоруссии принято рассуждать, спорить о том, есть ли у нас национальная идея. Вот эта Конституция делает очень большой шаг в этом направлении. Во-вторых, это основы политической системы.

Соловьёв: То есть идеология есть.

Гигин: Да, она прописана в основных своих вехах, в объяснениях и дополнениях к основному закону. Во-вторых, это основа политической системы, здесь главный тренд – мы перестаем слепо копировать некие западные модели. Давайте вспомним, российская ли Конституция 1993 года, наша 1994-го и поправки к ней в 1996 году – мы всегда спрашивали, оглядываясь на юристов: «А вот скажите, на какую Конституцию больше она похожа? На французскую, американскую, немецкую, какую-то ещё?» Мы перестаём так делать, мы провозглашаем собственную модель народовластия. Это Всебелорусское народное собрание, такой сход представителей различных трудовых коллективов, депутатского корпуса, общественных организаций, политических партий. Это внепарламентский орган, а если угодно, общественно-консультативный, но обладающий очень серьёзными правовыми полномочиями: назначение судей Верховного Конституционного Суда, принятие решений в чрезвычайных ситуациях. Важно подчеркнуть, что всё-таки решили ослаблять институт президентства. Это была воля народа, которая проявлялась достаточно чётко на протяжении последнего года и даже больше в ходе диалоговых площадок, когда обсуждали те или иные изменения возможные в политической системе. Но важно подчеркнуть с точки зрения политики, Конституция нынешняя и референдум, который будет скорее всего в феврале, не закрывают вопросы политической трансформации. Потом ещё предстоит закон о политических партиях, о Всебелорусском народном собрании, порядке его формирования, гражданском обществе, то есть создать всю эту систему, весь политический режим.

Мы создаем такие преграды на пути попыток манипулирования нашей политической системой, что Запад почти теряет возможность вести такую гибридную стратегию в отношении нашей страны. Это и закрытие возможности баллотироваться тем, кто имел вид на жительство за рубежом, включая и «карту поляка».

Соловьёв: Вы говорили в тот раз, что много таких людей, мы говорим о сотнях тысяч человек.

Гигин: Есть разные цифры, я всё-таки надеюсь, что это несколько десятков тысяч человек. Здесь важен сам принцип: получил «карту поляка», значит твоя политическая карьера в Белоруссии будет так или иначе ограничена, потому что «карта поляка» – это гибридное оружие Польши к востоку от своей границы. Они же эту карту не вводят для тех, кто проживает в Германии или во Франции. В той же Великобритании огромное количество поляков. Это способ продвижения идеи Полонии, новой Речи Посполитой на наши территории, что они открыто говорят у себя в прессе, об этом политики заявляют. Ну и третий важный блок – это социальные гарантии, поскольку в ходе всех этих общественных обсуждений, протестов, которые шли по улицам белорусских городов в 2020-м, был основной вопрос: государство в нынешних условиях при пандемии будет сохранять свой социальный характер? Социальное государство для Белоруссии стало определённым брендом. Вот тот образ комфортной, уютной страны, куда приятно приехать, он целиком сложился во многом благодаря этому. Государство чётко заявляет: да, мы будем это делать. Так же, как и в ходе реформирования вашей Конституции, мы учитываем многие новые реалии, которые появились. В частности, вводится статья о защите персональных данных в интернете. Это Конституция сегодняшнего и завтрашнего дня.

Соловьёв: Роль президента какова будет?

Гигин: Президент – это глава государства, это сильный политический институт. В общем-то он сохраняет основные свои прерогативы, права и обязанности, некоторые теряет, например, право издания декретов. Сейчас наряду с законами президент может принимать декреты, практически имеющие силу закона с некоторыми отличиями. В новой редакции будут только указы, которые в иерархии нормативных актов стоят чуть ниже. Они не могут быть наравне с законами.

Соловьёв: И количество сроков ограничили, да?

Гигин: Да, двумя каденциями ограничены сроки избрания. Вообще довольно много таких маленьких новаций вводится, но в совокупности они создают новую систему. Мы, как и вы, вводим единый день голосования. Что-то будет подвергнуто изменениям. Конституция, опубликованная в понедельник 27 декабря, выносится на всенародное обсуждение. До момента референдума в соответствии со специальной процедурой граждане могут вносить свои предложения, и они нашим национальным правовым центром будут учтены при формировании окончательного текста.

Соловьёв: Теперь, если с президентом что-то случается, то власть-то тоже интересно переходит, она оказывается у кого в руках?

Гигин: Наше Всебелорусское народное собрание во многом и задумывалось, его роль на случай такой чрезвычайной ситуации состоит в том, что оно может вводить чрезвычайное положение даже в обход института президентства, потому что мало ли что может случиться. Формируется президиум Всебелорусского народного собрания. Если президент по тем или иным причинам становится недееспособным, его полномочия переходят к председателю совета республики. Раньше они должны были переходить к премьер-министру. Усиливается роль представительных и законодательных органов власти.

Соловьёв: Если, условно, происходит теракт, в результате которого гибнет президент, то власть переходит собранию?

Гигин: Официально его полномочия исполняет глава верхней палаты парламента, но все основные ключевые решения принимаются Всебелорусским народным собранием.

Соловьёв: А что такое Всебелорусское собрание? Как туда попадают? Сколько это человек?

Гигин: Орган этот был сформирован впервые в октябре 1996 года. У нас тогда был конституционный кризис, противоречия между президентом и двумя фракциями Верховного совета. Собрание позволило во многом разрешить этот конфликт, затем состоялся референдум. Оно собирается примерно раз в 5 лет. В феврале этого года собрание тоже проходило и позволило в значительной степени снять напряжение, связанное с тем конфликтом внутри общества, который возник в августе 2020 года. То есть в истории современной Белоруссии оно уже дважды выполнило роль вот этого, если угодно, предохранителя, охранителя общественного спокойствия.

Соловьёв: То есть это такое белорусское ноу-хау? Оно чем-то напоминает Верховный совет.

Гигин: Ну кто-то говорит, съезд народных депутатов, он формировал Верховный совет в СССР. Это что-то похожее, но в Белоруссии есть своя традиция, в нашей истории есть большая специфика, допустим, в декабре семнадцатого года у нас прошёл Всебелорусский съезд, который провозгласил право Белоруссии на самоопределение. Кстати, он проходил при поддержке тогдашних властей в Петрограде. В октябре тридцать девятого народное собрание, почти дословно, народный сход западной Белоруссии принял решение о воссоединении западных белорусских земель с Белорусской Советской Социалистической Республикой, то есть у нас это традиция определённая.

Соловьёв: Историческая традиции. А сколько людей входит?

Гигин: От 2,5 тысяч было и больше, но сейчас, возможно, будет чуть меньше, но важно, кто туда будет входить, как будут проходить выборы. В Белоруссии большой депутатский корпус, начиная от местного уровня и заканчивая национальным это примерно 18 тысяч депутатов. То есть будут входить их представители, сельских советов, районных, областных, будут входить представители крупных общественных организаций, партий, в том числе тех, которые не попали в парламент, но официально зарегистрированны, представители. трудовых коллективов. Если угодно, это такой реальный, институционализированный, оформленный в правовом отношении голос гражданского общества. Не того гражданского общества, которое нам пытаются навязать на Западе, финансируемое ими, а реального гражданского общества, народа республики Беларусь.

Соловьёв: Их избирают, или это некое квотирование? Как они там оказываются?

Гигин: Нет, это делегирование от той или иной организации.

Соловьёв: То есть по квотам.

Гигин: Да, видимо, будут установлены квоты, но здесь важно отметить, что после конституционной реформы будет принят конституционный закон, которым пропишут порядок формирования Всебелорусского народного собрания. Это избрание по определенным квотам для депутатского корпуса, общественных организаций и политических партий, трудовых коллективов.

Соловьёв: То есть это такая непростая схема.

Гигин: В политике просто ничего не бывает.

Соловьёв: За счёт этого, считаете, можно будет уйти от популизма, то есть чтобы можно было всё время держать баланс разных точек зрения?

Гигин: Я бы сказал, что формируется такая достаточно надежная система, как утверждают и политики, и политологи, и юристы, которая позволит придать дополнительную устойчивость всему конституционному строю республики Беларусь.

Соловьёв: Если уж говорить об исторических параллелях, хотя вы призывали этого не делать, это как-то относится даже к временам Французской революции.

Гигин: Это как учредительное собрание, что-то вроде того. Учредительное собрание, Всебелорусский съезд, съезд народных депутатов. Но я вам хочу сказать, что на Западе тоже существуют общественные консультативные органы, и во Франции, в США, просто они, как правило, формируются при определённых институтах, не выходя на общенациональный уровень. Но мы решили сделать так, у нас есть подобная традиция.

Соловьёв: Как я понимаю, вы сейчас ожидаете, что может произойти что угодно, вплоть до терактов, чтобы сорвать голосование. Были предупреждения, что, мол, поаккуратней. Деньги вкачаны бешенные в то, чтобы раскачать ситуацию в Беларуси, поэтому можно ожидать чего угодно.

Гигин: Мы всё-таки ожидаем, что всё пройдёт спокойно. Другое дело, что мы обладаем информацией о попытках раскачать ситуацию. Да, затрачены дополнительные деньги, выделены зримые фонды, говорят о 30 миллионах долларов, это не так много, как мы знаем. Есть то, что скрыто от глаз, идёт финансирование по линии западных и украинских, кстати говоря, силовых структур. Поэтому попытки дестабилизировать ситуацию накануне референдума и в ходе его проведения безусловно будут, но Белоруссией накоплен уже достаточно большой опыт противодействия этому.

Очень важно, что само обсуждение Конституции продолжает вот эту гражданскую мобилизацию. Сторонники Александра Лукашенко, патриотические силы проявили себя очень активно, чего противник не ожидал. И сейчас всенародное обсуждение Конституции, ещё раз подчеркну, вот эту тенденцию продолжает и усиливает. А это тоже большой залог, который деморализует противника, ведь его главная задача заставить сторонников Лукашенко спрятаться, не подавать голос. Этого не произойдет.

Соловьёв: А что происходит с оппозицией? Тут они вообще с ума сошли, я смотрю, вышли к Тихановской и стали требовать отчета по деньгам. Тихановской даже как-то стало тревожно. Мол, вы что, с ума сошли? Ей говорят: «Гражданочка, ты деньги же получила на борьбу – поделись, а то ты всё в два горла жрёшь, а нам что?»

Гигин: Да, мы наблюдаем эту тенденцию. С одной стороны, падение рейтинга Тихановской даже среди вот этих оппонентов власти, беглых. Это, кстати, показывают и зарубежные социологические опросы, которые они пытаются проводить. Есть, очевидно, противоречие между различными иммигрантскими центрами. Это, кстати, было всегда. Это было в 20-30-е годы, после Второй мировой войны. Они бесконечно ссорились между собой. В иммиграции были противоречия между сторонниками Белорусской народной республики и Белорусской центральной рады. То же самое продолжается и сейчас. Центр вокруг Латушки, вокруг Тихановской, Ольга Карач, есть некоторые другие. Очевидно, что существуют противоречия между зарубежными центрами, теми, кто курирует Варшаву, Вильнюс или Киев. Это конкуренция и конкуренция безусловно за финансы. Сейчас конституционные реформы в Белоруссии, референдум – для них это повод для хайпа, повод для требования новых финансовых средств. Естественно, конкуренция в этих условиях будет возрастать. Ну и те очевидные провалы, которые были допущены штабом Тихановской за последние месяцы, конкретно Франаком Вячорка, вызывают раздражение не только среди местных, но и среди зарубежных центров.

Соловьёв: А что там была за афера непонятная, которая Франаку Вячорке может стоить содержания?

Гигин: Они попытались в Вене организовать некую конференцию, в это втянули австрийские правящие круги, министра, а затем на некоторое время и канцлера Шалленберга. У Вячорки есть такая тактика, он делает какие-то заявления, выступает с инициативой, и то ли шантажируя, то ли пытаясь играть на информационном поле, что одно и то же зачастую, стремится втянуть в это белорусские власти. По весне они заявили, когда провалился весенний выход на улицы, что в мае состоятся точно переговоры с белорусскими властями, даже купили билеты в Минск, и их демонстрировали Тихановская и Вячорка. И они эти заявления делают регулярно. И вот они провозгласили, что в ноябре в Вене пройдет конференция, куда приедут, внимание, представители Тихановской, Запада, но здесь основными игроками были австрийские власти, представители белорусских властей и России. С кем они это согласовывали – ни Россия об этом не была в курсе, ни белорусские власти. Тогда они стали называть разные фигуры, намекая, что, возможно, это будут представители белорусского посольства в Австрии, или какие-то эксперты, или кто-то из России, может быть, неофициально, полуофициально. Они пытались втянуть нас в эти переговоры, выполняя собственную повестку. Это полностью провалилось. Белоруссия сделала четкое заявление, что ни на какие переговоры с беглыми не пойдет. Естественно, Россия тоже была абсолютно здесь не при делах. И Запад предъявляет претензии штабу Тихановской, Франаку Вячорка: что это было? То есть они подставили австрийские власти, выставили их в каком-то странном свете, организовали в Вене междусобойчик, разрекламировав его чуть ли не как основную конференцию о разрешении ситуации в Беларуси и вокруг Беларуси. Из этого ничего не получилось.

Соловьёв: Даже котлет не поели.

Гигин: Нет, котлет они вроде бы как поели, банкет у них вроде был.

Соловьёв: Было бы забавно, если бы выходила Тихановская и в самом конце говорила: «А теперь фирменные котлетки!»

Гигин: Вот вы смеетесь, а у вас эту идею могут украсть.

Соловьёв: Пусть крадут. Тут осудили Дудникова, который гражданин России, и у нас тут прям в России либералы стали страшно переживать, мол, как же так, что за ужас, ему 21 год, а его приговорили к 11 годам лишения свободы. То есть российский паспорт – не индульгенция, как правильно пишет Константин Придыбайло.

Гигин: Здесь действительно две темы пересекаются. С одной стороны, юридическая ответственность граждан России и Беларуси на территории Союзного государства, а с другой стороны, это попытка использовать вот эту тему в политических целях, потому что в данном случае человек был вовлечен в эту организацию протестной деятельности и так далее.

Соловьёв: Он записал 55 аудио/видео с призывами убивать белорусских милиционеров, их жён и детей, цитирую по Константину Придыбайло, «Придыбайло Субъективно».

Гигин: Ну вот что это? То есть каждый год достаточно большое количество белорусов на территории Российской Федерации, россиян на территории Беларуси привлекаются так или иначе к уголовной ответственности. Существует правовой механизм регулирования. Я не юрист, юристы, я думаю, подтвердят эту ситуацию, есть взаимодействие между нашими правоохранительными и судебными органами. В данном случае люди участвовали конкретно в попытке расшатывания политической ситуации в Беларуси, организации государственного переворота, давлении, угрозах в отношении сотрудников правоохранительных органов. Что, за это не нужно нести ответственность? Конечно же, нужно.

Соловьёв: Конечно, нужно, отвечать за свои деяния необходимо.

Полный эфир: