Зачем нам эти танки? Командир Аид: «Вы не представляете, насколько они впереди по FPV-дронам»
По телевизору мы везде наступаем, украинцев совсем почти не осталось, ракеты регулярно разрушают украинские склады и энергообъекты, а заводы у нас работают в три смены — не чета всей Европе.
Вопрос первый. Почему мы еще не в Киеве или хотя бы не на границах Донбасса?
Вопрос второй. А год назад разве мы слышали что-то другое?
Нет, тоже самое. И даже у Покровска мы были примерно в тех же километрах, что и в нынешнем сентябре.
А если послушаешь известных бойцов с передовой, а не бравых политологов с экранов, то ответы на поставленные вопросы становятся сами собой.
Вот, например, командир разведгруппы Аид из спецназа «Ахмата», надеюсь все его знают, представлять не надо, так вот его недавние слова:
«Они HIMARS не жалеют ни на что, даже на ствольную артиллерию, на блиндаж с БПЛАшниками. Даже в посадки бить начали, то есть у них проблем с этим нету.
Но главное, враг перегнал нас в количестве fpv-дронов. И этот факт никак не исправляет то, что у России больше ракет, авиации и дальних ударных дронов типа «Гераней».
Количество безумное. Для примера – только по одной моей позиции, когда спалили взлет, ударило 87 дронов, из них около 30 были оптоволоконными. Объективно говоря, если противник производит 1 млн 440 гексакоптеров в месяц, как заявлял разработчик концерна, можно представить, насколько они впереди…
А у России отечественные гексакоптеры типа украинской «Бабы Яги» просто отсутствуют как класс. И наши парни для ведения боевых действий вынуждены переделывать трофейные «Вампиры«.
У киевского режима есть «культ FPV-дронов«, который почему-то до сих пор не принят на вооружение нашим Минобороны.
Любая передача, любой фильм, любое интервью – там будет рамочка или QR-код о донате на дроны для ВСУ. Их собирают гражданские, их собирают дети, даже в кружках обычных. Оставляют ссылки, мол, вы покупаете запчасти, мы собираем. И это работает, масштабы производства у них совсем иные, чем у нас».
«Аид» констатирует, что сегодня в ситуации с FPV-дронами русской армии приходится «бежать, чтобы оставаться на месте».
Военный блогер Владимир Романов, автор известного тг-канала «RomanovЛайт», как и многие люди на передовой, считает, что «Аид» еще раз констатировал объективную действительность и такая ситуация сложилась уже давно. Он пишет:
«Все, кто глубоко в теме, это знают и пытаются хотя бы в своих зонах ответственности что-то изменить. Но это работает лишь локально. Нужны системные решения. Но глазами ответственных лиц – проблем нет, и «в армии все есть».
А вот это интервью одному известному каналу дал бывший военный, служивший в своё время в Центральном аппарате Вооружённых сил. Поэтому имени и фамилии здесь нет.
Так вот он в этом интервью размышляет, насколько в правильном направлении сегодня развиваются наши армия, флот и военно-научная мысль? На те ли программы вооружений выделяются деньги? И в курсе ли общество и политическое руководство страны о реальной ситуации в вооружённых силах и оборонно-промышленном комплексе?
— В чём причина вашей тревоги?
— В прошлом году комиссия конгресса США подготовила доклад о том, что война на Украине показала необходимость срочно пересмотреть подходы к военным инновациям, к военному производству и всей существующей системе вооружений. И, по некоторым сведениям, они уже начали их серьёзно менять. А у нас, как мне видится, позиция другая: «Всё замечательно. Запад напуган нашей мощью. Наш ВПК работает в 3 смены и выпускает снарядов и танков в разы больше, чем Америка и Европа».
— Вы с этим не согласны?
— Я считаю, что мы отстаём. Системы вооружения, на которые мы опираемся, не справляются с сегодняшними угрозами. Это убедительно показала Ирано-израильская война. Иран опирался на примерно такие же системы и вкладывал огромные ресурсы в оборону. Произвёл очень много баллистических ракет. Мне приходилось видеть, как взлетают такие ракеты: впечатляющее зрелище — море огня. И чисто психологически это внушает уверенность обладателям такого оружия. Так было, наверное, и с военно-политическим руководством Ирана. Возможно, оно искренне надеялось что Израиль разбежится после того, как по его территории бабахнут несколько сотен ракет. Но этого не случилось.
У Ирана была довольно приличная система ПВО. Но эта система не сработала, потому что была неустойчива к масштабному превентивному нападению, которое предусматривается американской военной доктриной.
В первые же дни большое количество ракетных установок Ирана были выведены из строя. Ирано-израильская война показала, что средства ПВО должны быть малогабаритными и сетевыми. Мне кажется, у нас это до сих пор не осознано. По-прежнему звучат заверения, что у нас лучшие средства ПВО в мире.Но в современных условиях они уже не справляются.
— Лучшее вооружение для вчерашней войны?
— Даже для позавчерашней. Надо срочно делать выводы из последних событий. Чтобы под аккомпанемент разговоров о том, что у нас есть «Орешник», не оказаться примерно в такой же ситуации, как Иран.
— Россию будут атаковать примерно так же, как Иран?
— Это может быть очень похоже. О чём свидетельствует недавняя атака на наши стратегические аэродромы. Там ведь ничего серьёзного не нападало. Но история вышла весьма плохая. А могла быть намного хуже. Один грузовик не доехал — взорвался, в другом мужики камнями дроны забросали. А что если будет применён арсенал других, более современных и смертоносных средств? Например, тактическое ядерное оружие? У нашей страны, кроме политического предвидения и разведки, должен быть щит, адекватный мечу. Можно не сомневаться, что нападение на Россию будет внезапнее и намного мощнее, чем нападение на Иран, которое мы наблюдали. Но понимают ли до конца в обществе и в политическом руководстве, в каком состоянии находятся наши щит и меч?
Многие хоть и видят, что ситуация непростая, но верят, что политики и военные всегда «держат руку на пульсе» и, если что, справятся с возложенными на них задачами, хотя опыт СВО позволяет скорее в этом усомниться. Иногда можно видеть, как по телевизору на ток-шоу вполне адекватные и умные аналитики, если речь заходит о каких-то военных вопросах, делают оговорку: «Я, конечно, не военный эксперт, генералам виднее». Это принципиальная ошибка. «Война слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным». Эти слова приписывают то Черчиллю, то Талейрану. Я, как человек, послуживший, с ними согласен. Военные должны выполнять поставленную задачу, иногда они это делают самоотверженно — жизнью рискуют. Но генералы тоже могут нести ахинею и не разбираться в военно-технических вопросах.
И в том числе люди в лампасах привели ситуацию к тому, что Россия вступила в войну с коллективным Западом недостаточно подготовленной.
Хотя до этого стране говорили: «Смотрите, какое у нас замечательное оружие! Какой у нас красивый парад!». А теперь говорят: «Смотрите, как наши вертолёты замечательно на кабрировании стреляют НУРСами!»
— А с кабрированием что не так?
— У нас раньше по ТВ любили показывать, как наша штурмовая авиация — вертолёты и самолёты Су-25 — применяет на СВО по противнику неуправляемые ракетные снаряды. Они заходят на горку (что и называется кабрированием) — и в этот момент выстреливают НУРСами, которые летят по баллистической траектории. Это делается, потому что близко к переднему краю штурмовая авиация подлететь не может из-за вражеских средств ПВО. Попасть таким способом неуправляемыми ракетами во что-либо очень трудно. Значительные ресурсы тратятся на содержание такой штурмовой авиации, стреляющей в «молоко». И в то же время у нас не хватает денег на разработку дронов, связи, средств РЭБ.
— Можете ещё привести примеры такой расточительности?
— На стрельбу НУРСами штурмовой авиации похожа стрельба танками с закрытой позиции — откуда-нибудь из-за леса, из-за бугра — только бы враг не увидел. Вообще-то, танк разработан и пушка у него сделана гладкоствольной для другого — чтобы поддерживать пехоту в бою и стрелять с большой скоростью прямой наводкой на расстояние в километр. И основной боеприпас у него — бронебойный подкалиберный снаряд, такой ломик вольфрамовый (иногда у американцев урановый). Он летит на огромной скорости — 1500 и более метров в секунду и пробивает броню. На нынешней войне этот снаряд практически не применяется, танки стреляют в основном осколочно-фугасным снарядом, который для них, скажем так, второстепенный. Эффективность стрельбы артиллерии фугасными снарядами при грамотной организации многократно выше, чем из танка. Но стрельба из танка многократно дороже. Потому что современный танк стоит приблизительно 300 млн рублей. И выстрел из него тоже достаточно дорогой, а живучесть ствола достаточно низкая — из-за создающегося в нём огромного давления.
«Палить» эти стволы и стрелять из них фугасными снарядами с закрытой позиции — это как забивать гвозди микроскопом.
Хотя и лучше, конечно, чем стрелять с закрытой позиции из пистолета. Но какой смысл выпускать танки в три смены — в несколько раз больше, чем все вместе взятые страны НАТО, если использовать их таким образом? К тому же танки сегодня легко сжигаются дронами, которые в сравнении с ними стоят копейки.
— У нас есть перспективные программы вооружений. Насколько они адекватны сложившейся сейчас ситуации в военном деле? Может, от каких-то из этих программ нужно срочно отказываться и переходить на другие?
— На всех сравнительных таблицах вооружений армий разных государств, которые у нас публикуются в военных источниках, есть самолёты, вертолёты, танки, артиллерийские орудия, корабли, подводные лодки. Но вы когда-нибудь видели в этих таблицах носимые радиостанции? Подразумевается, что они — нечто само собой разумеющееся. Но бойцы на СВО в один голос жалуются на связь.
Казалось бы, на четвёртом году войны уже можно было осознать её роль и серьёзно в неё вложиться? Но основные усилия корпораций и государства — триллионы рублей — идут на танки, самолёты, корабли. На связь деньги тоже идут, но, грубо говоря, не триллионы, а миллиарды. Выпуск радиостанций в количественном выражении тоже серьёзно вырос. Но проблема ещё в том, что часть этих миллиардов тратится неэффективно — закупаются дорогие устаревшие радиостанции, потому что не удосужились разработать лучше. Танков у нас было и так больше всех в мире, а хороших радиостанций, обеспечивающих помехоустойчивость и скрытность в работе, не хватало. И поэтому наращивать их выпуск надо не в 10, а в 100 раз. И не плохих, а хороших. Убеждён, при жесткой постановке вопроса проблема со связью вполне разрешима.
— Танки и самолёты делать выгоднее?
— Конечно, для бизнеса это страшно выгодно, потому что страшно дорого. Плюс конструкции танков и самолётов, в отличие от хороших радиостанций, уже разработаны. Перекосы складываются ещё и из-за глубокого непонимания обществом реалий современной войны. У гражданского человека, даже у грамотного аналитика и политика, существует стереотип о том, что война — это танки, пушки, самолёты. А современная война — это дроны, разведка, связь, РЭБ.