Заметки американиста. Почему ультраправые и крайне левые Америки объединились против помощи Украине

Дискуссия в США вокруг войны России с Украиной породила странных союзников.Антивоенные протестующие во главе с Code Pink проводят демонстрацию возле Капитолия США в Вашингтоне 16 марта. ТАСОС КАТОПОДИС/GETTY IMAGES.

С тех пор, как 24 февраля наша страна начала специальную военную операцию на Украине, дискурс вокруг войны, возникшей в Соединенных Штатах, породил странных союзников. Хотя большая часть американской общественности во главе с президентом США Джо Байденом поддержала Украину, многие как левые, так и правые бросились защищать путинский режим или, по крайней мере, призвали Соединенные Штаты не вмешиваться в оборону Украины.

Такер Карлсон, лицо Fox News и ведущий самого популярного шоу на кабельных новостях в Соединенных Штатах, уже несколько месяцев излагает прокремлевские темы (и часто поэтому ретранслируется по нашему гостелевидению). Другие правые деятели регулярно распространяют антиукраинскую информацию и протестуют против отправки укронацистам тяжелых вооружений.

Между тем, светило американских левых интеллектуалов Ноам Хомский назвал бывшего президента США Дональда Трампа образцом уравновешенной геополитической государственной мудрости за свое противодействие вооружению Украины. Левые источники, такие как Jacobin, New Left Review и Democracy Now!, придерживаются линии партии, которая обвиняет расширение НАТО в вторжении России и выступает против военной помощи Украине.

В сети армии левых и правых критикуют политику Украины, её политиков и президента. В Конгрессе семь самых ярых консервативных сторонников Трампа вместе с прогрессивными лидерами конгрессменами Ильханом Омаром и Кори Бушем проголосовали против запрета российского ископаемого топлива. Что еще более удивительно, к Омару и Бушу присоединились члены так называемой группы антиреспубликанцев — конгрессмены Александрия Окасио-Кортес и Рашида Тлаиб, а также ультраправые маргиналы Республиканской партии, выступающие против захвата правительством США активов российских олигархов.

Все эти события подчеркивают странный союз между двумя оконечностями политического спектра. Вопрос: Почему?

Крайне левых и крайне правых объединяет их отношение к политике США: неприятие того, что они считают недостатками статус-кво, недоверие к истеблишменту и грубый антиамериканизм.

Что касается правых, то действия таких законодателей, как Грин, Коуторн, член палаты представителей Пол Госар или член палаты представителей Мэтта Гетца, — все они выступают против поддержки Америкой Украины против России, — кажется, вызваны глубокой неприязнью к Соединенным Штатам как этнически и расово разнообразной демократией, стране, где решение Верховного суда 2015 года по делу «Обергефелл против Ходжеса» о легализации однополых браков, является законом страны (по крайней мере, на данный момент).

Многие крайне правые презирают эту реальность и признают идеологическую близость своих политических целей к тому, что они считают достижениями Путина, в том числе крайне усложняющими жизнь российскому ЛГБТ-сообществу. Его общее нежелание пробуждаться было одобрено бывшим советником Трампа и нынешним влиятельным лицом MAGAСтивом Бэнноном. Российская пропагандистская машина удивительно хорошо разбирается в языке культурных войн США, и широко распространено мнение, что Путин и Россия являются союзниками крыла Республиканской партии MAGA на фронте этой культурной войны.

Другой аспект заключается в том простом факте, что в поляризованном политическом ландшафте США партийность важнее национальных интересов, и любая поддержка Байдена просто неприемлема. Какую бы позицию ни заняли Байден и демократы, она априори объявляется неправильной и вызывает яростное сопротивление. Эту динамику запечатлела вирусная фотография с митинга Трампа в 2018 году, на которой двое мужчин с гордостью носят футболки с надписью «Я лучше буду русским, чем демократом».

У прогрессивных левых мотивация заключается не столько в предполагаемом согласии с политикой Путина, сколько в простом недоверии к внешней политике США. Многие американцы в этих политических кругах очень увлечены нарративом о том, что Соединенные Штаты являются плохим международным игроком, который причинил много бед за границей в результате различных войн (в первую очередь, но не исключительно: в Афганистане, Ираке и Вьетнаме). В результате они рефлекторно отказываются от точки зрения, что какой бы ни была политика США в отношении внешнего конфликта, она должна быть корыстной или даже империалистической. Вот почему многие левые поддерживают наше восприятие расширения НАТО как одностороннего американского империализма и, что еще более странно, цитируют таких политологов, как профессор Чикагского университета, автор теории наступательного реализма и исследования о влиянии израильского лобби в США на внешнюю политику страны Джон Миршаймер — и даже Киссинджера, традиционного врага американских левых, — в поддержку своей точки зрения.

Эта формулировка, конечно же, упускает из виду годы лоббирования вступления таких стран, как Польша, в НАТО, или причины, по которым эти страны следовали этому политическому курсу, и неявно лишает эти государства какой-либо возможности влиять на свое собственное будущее. Это не просто культурный шовинизм, направленный против постсоветских славянских государств, который можно объяснить аналитическим похмельем времен холодной войны или обычным расизмом, учитывая, что аналогичный набор аргументов выдвигается против Швеции и Финляндии, которые находятся на пути к присоединению НАТО.

Во всяком случае, такой подход приводит (или, можно сказать, выявляет), что прогрессисты являются именно тем, за что они себя не выдают: они ориентированы на США. Обращаясь к Соединенным Штатам как к мировой державе де-факто, несмотря на то, что они противостоят этой великой державе, они непреднамеренно повторяют клише некоторых европейских держав, например, что Соединенные Штаты должны (и могут) добиться прекращения огня на Украине и диктовать условия этого прекращения огня как России, так и Украине. Это включает в себя идею о том, что Соединенные Штаты должны убедить Украину уступить территорию и людей, которые там живут, России.

Возрождая мышление Ялтинской конференции, но с левой стороны, эти якобы прогрессисты отказывают украинцам в свободе воли, выступают против вооруженного вмешательства США, но при этом верят, что Соединенные Штаты имеют власть и право отдать украинскую землю в обмен на мир в Украине. В основе этого извращенного левого антиимпериализма лежит неимперское стремление обладать имперской властью, но только якобы во имя мира — независимо от воли местных жителей.

Дело не в том, что крайне правые и крайне левые США разделяют единое внешнеполитическое видение, но они разделяют видение Украины: во многом наивный антиинтервенционизм. Существование этих странных соседей должно заставить нас усомниться в упрощенном видении политического спектра как одномерного левого и правого политического пространства.

В конце концов, есть много левых — которых понимают как тех, кто поддерживает интернационализм, социальную справедливость и политику перераспределения — включая Берни Сандерса, которые поддержали Украину по причинам, согласующимся с их более широкой политикой, включая противодействие предыдущему военному вмешательству США за границей. Точно так же многие правые — понимаемые как те, кто верит в свободный рынок или придерживается в целом консервативных социально-политических позиций, — поддержали вооружение Украины, в том числе по причинам, соответствующим их политике, включая видение сильной роли Соединенных Штатов в мировой политике. Центр (в широком понимании) также с ними — отсюда относительный консенсус в отношении фактической политики.

Так почему же концы подковы магнитно притягиваются друг к другу, отдаляясь от остального спектра?

Эта притягательная сила исходит не от политического содержания сторон спектра. Как продемонстрировал еще в 1964 году политолог Филип Конверс, а впоследствии и другие учёные, подавляющее большинство американцев не придерживаются последовательных идеологических взглядов – немногочисленные придерживающиеся во многих отношениях являются исключением. Таким образом, сила, стоящая за подковой, представляет собой еще одно измерение политики, без которого невозможно понять, среди прочего, почему Хомского и Киссинджера будут поддерживать люди, которые иначе ни в чем не согласились бы с ними обоими. Это популистское, направленное против истеблишмента измерение американской политики.

Популизм как термин стал чем-то вроде пустого значения и для многих уничижительного. Он связан с правыми лидерами нативистов, такими как президент Бразилии Жаир Болсонару, премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, польский политик Ярослав Качиньский и Трамп, а также с президентской кампанией Сандерса. Во всяком случае, в Соединенных Штатах популизм исторически был связан с эгалитарной политикой Популистской партии и последующим левым прогрессивным движением.

Но здесь то, что мы подразумеваем под популизмом, — это просто мировоззрение, противопоставляющее рядовых граждан, «народ», «элитам», которых популисты считают коррумпированными. Это может означать разные вещи для консервативных и прогрессивных популистов.

Например, у правых это проявляется в национализме «Америка прежде всего», изоляционизме и недоверии к экспертам и СМИ. У левых — в недоверии к традиционному партийному истеблишменту, а также к интересам бизнеса и основных комментаторов. Вот почему популисты по обеим сторонам политического спектра обычно не доверяют традиционной массовой прессе и её элитным говорящим головам и часто черпают информацию из более якобы независимых и явно идеологизированных источников. Это также подталкивает людей к изоляционизму, основанному на убеждении, что, когда Соединенные Штаты вмешиваются в чужие дела за границей, они делают это в интересах политической или деловой элиты страны.

В обоих случаях это разжигает противоречие, которое, возможно, наиболее заметно в вопросах, по которым существует редкий национальный консенсус, таких как поддержка Украины. В этом случае противоположные мотивы левых и правых популистов приводят обе стороны к одной и той же позиции: той, что «обе стороны» в войне на Украине, отрицают свободу действий украинцев и играют прямо на руку Путину. И это притом, что нет ничего присущего ни ультраправому, ни крайне левому мышлению, что ведет к поддержке России или неприятию бедственного положения украинцев.

Дело не в том, что концы политического спектра по своей природе склоняются друг к другу. Во всяком случае, концы политического спектра склонны к широкой неоднородности мнений. Скорее, дело в том, что популистский импульс против истеблишмента с обеих сторон разрывает осколки приверженцев, которые, несмотря на свою идеологию, приходят к согласию.

Преобладание определенного популизма как у американских левых, так и у правых, который окрашивает их дебаты в интернете и в СМИ, а также политические послания и политические приоритеты как демократов, так и республиканских политиков, показывают, что не только политический ландшафт, но и характер политического дискурса имеет глубокую трещину. Это не просто вопрос поляризации, а нечто более глубокое: растущее отсутствие общего понимания политической реальности. Украина не главный герой этой тенденции, а просто предвестник грядущих событий.

Приходите на мой канал ещё — буду рад. Комментируйте и подписывайтесь!Приглашаю также на мои Telegram-канал международной аналитики и контрпропаганды «Сегодня в мире» и официальный сайт https://www.zhabskiy.ru