«Заплатки» под Харьковом: к чему ведут попытки ВСУ вернуть Глубокое
На Харьковском направлении снова наблюдаются попытки противника вернуть потерянные позиции. Они идут волнами, будто подталкиваемые не реальной возможностью перелома, а страхом перед дальнейшим крахом. В районе Глубокого это видно особенно ясно. Командир штурмового подразделения с позывным «Ташкент», работающий в полосе севернее города, рассказал, как выглядит украинская оборона на практике.
По его словам, каждая атака ВСУ превращается не в шаг вперед, а в очередную «дырку» в и без того рассыпающейся обороне. Раз за разом подразделения ВСУ пытаются вклиниться в линию наших позиций, оставляя после себя подбитую технику и обескровленные роты. Это не попытка изменить обстановку. Это стремление удержать видимость контроля над участком, который давно играет на российских условиях.
Район Глубокого давно рассматривается как узел, где противник пытается восстановить линию после локальных потерь. Здесь нет масштабных построек. Это сёла, посадки, поля. Каждая складка рельефа влияет на обстановку. Но после того как российские подразделения заняли несколько доминирующих точек, характер боев изменился. Противник не может закрепиться на удобных позициях. Он вынужден выдавать себя серией быстрых контратак, которые всё чаще превращаются в одноразовые броски личного состава.
— Для ВСУ Глубокое — это попытка заткнуть дыру, объясняет «Ташкент». — Они понимают, что потеря контроля в этой зоне двигает нашу линию дальше, к другим селам. Поэтому они бросают туда то, что есть, без системности. Мы видим это каждый день.
По словам командира, украинская сторона действует с явными признаками нехватки резервов. Ротации нерегулярные. Пехота уставшая. Отдельные группы заходят в бой в неполном составе.
— Ты видишь, что это не подготовленная атака. Это реакция. Они получают указание и идут. Но идут без нормальной артподготовки, без разведки, иногда без прикрытия дронами.
Украинские силы, по его словам, продолжают использовать тактику коротких ударов небольшими группами. Основная задача — захватить опорный пункт или хотя бы закрепиться в нейтральной полосе. Но эта схема требует стабильного пополнения резервами и техникой, а именно этого у них не хватает.
— Они пробуют заходить по 10-15 человек. Иногда по две группы с разных направлений. Но если ты не можешь удерживать темп, эта тактика начинает разрушать свои же подразделения. Они заходят на открытое место и там же остаются. Мы видим, что часть их бойцов подготовлена слабо. Ошибки простые: поздно залегают, открываются там, где должны сохранять тишину. Это признаки дефицита обученных людей.
Украинская сторона перебрасывает на участок отдельные единицы бронетехники. Это броневики, легкие БТР или пикапы с усиленной защитой. Но без системы техника превращается в разовый ресурс.
— Подходят две машины. Работают в связке минуту-две. Потом отходят. Мы бьём по ним и артиллерией, и дронами. Они теряют машины не потому, что техника плохая. А потому что действуют без расчета. Они перебрасывают броневик туда, где обстановка уже потеряна. Это заплатка, а не удар.
Полноценная оборона, говорит офицер, строится на линиях, опорных пунктах и связях между подразделениями. Под Харьковом у противника это уже почти не работает.
— Там нет ровной линии, — объясняет военный. — Там куски: один взвод сидит отдельно, через четыреста метров другой, между ними провал. Они пытаются латать эти провалы бросками. Такой подход требует значительных резервов. Если резервов мало, оборона рассыпается линейно, по отдельным участкам.
Смена у них запаздывает. Люди заходят уже измотанными. Это видно сразу. Человек, который неделю сидит в посадке, не сможет двигаться так, как требуется. Артиллерия ВСУ работает нерегулярно. Реже, чем раньше, мощность ниже. Иногда бьют беспорядочно. Это признак нехватки ресурсов. Если бы были силы, они давили бы наши передовые точки плотным огнем, но такого огня всё меньше.
Район Глубокого связан с несколькими линиями снабжения противника. Он открыт, удобен для наблюдения и важен как часть общей конфигурации их обороны. Если эта зона полностью переходит под устойчивый контроль российских подразделений, украинская сторона будет вынуждена отходить дальше, на менее выгодные позиции.
— Когда мы заняли несколько точек в той полосе, их линия провалилась на соседних участках, — отмечает командир. — Они это видят. Поэтому идут туда снова. Но идут не потому, что могут вернуть, а потому что боятся потерять больше.
По словам офицера, попытки ВСУ вернуть утраченные позиции выглядят как обязательное действие, а не как продуманная операция.
— Они понимают, что потеря участка продвинет нас дальше. А резервов у них нет. Поэтому отправляют туда даже тех, кто не готов.
Харьковское направление сейчас представляет собой длинный участок, где устойчивость противника различается от зоны к зоне. На одних направлениях ВСУ ещё пытаются воспроизводить старую структуру обороны. На других уже видны разрывы. Где-то идут постоянные перемещения и попытки закрыть дыры малыми группами. Но общая тенденция единая, говорит «Ташкент».
— Противник теряет возможность держать плотную линию. Где-то они сидят крепко, а рядом — провал. Это не фронт. Это набор точек, которые держатся отдельно друг от друга.
Офицер отмечает, что местами противник вынужден использовать подразделения территориальной обороны там, где раньше работали подготовленные кадровые части. Это чувствуется по их движениям. Раньше на этих местах были опытные бойцы. Сейчас часто заходят люди, которые не знакомы с местностью. Они безусловно слабое звено. Проблемы с резервами проявляются и в том, как ВСУ используют артиллерию, и в попытках перебрасывать людей малыми группами с других направлений.
— Если бы у них был полноценный резерв, они бы уже собирали крупную группу. Но они перебрасывают по взводу, по отделению. И это многое объясняет. Попытки ВСУ вернуть Глубокое выглядят как частые всплески активности, не подкрепленные ресурсами. У них нет полноценной подготовки. Нет резервов. Они бросают на этот участок то, что осталось после других боев. Такие атаки не продвигают вперед, они только сокращают собственный ресурс.
Лина Корсак