Обожавший ЧВК «Вагнер» Милонов рассказал о мятеже Пригожина
Обожавший ЧВК «Вагнер» Милонов рассказал о мятеже Пригожина
Добромир30.06.20230
«Такие парни безбашенные»
Еще в начале июня депутат Госдумы Виталий Милонов называл членов ЧВК «Вагнер» настоящими патриотами, но в день мятежа окрестил их предателями. По совместительству старший наводчик 100-миллиметровой противотанковой пушки МТ-12 Милонов уже год служит по контракту на Донбассе в составе артиллерийской противотанковой батареи. С вагyеровцами его связывал боевой опыт. Депутат рассказал «МК» о прошлом и будущем наемников «Вагнера» и о своем знакомстве с Евгением Пригожиным.
– События 24-го числа стали для меня огромной трагедией, – признается «МК» Виталий Милонов, – потому что они нанесли определенный ущерб моей стране. Ряд людей выполнили абсолютно дьявольскую функцию в этой кампании. Консультанты и советники предоставили (Пригожину — «МК») неправильные выводы о последствиях подобного демарша.
Хотя Евгений Викторович Пригожин уж точно лично знает позицию президента, который никогда ничего не делает под давлением. Ультиматум президенту – это самое безумное, что можно совершить.
– Еще в начале июня вы называли членов «оркестра» настоящими патриотами, но в день марша сразу же окрестили их предателями…
– Этот шаг в моем понимании — измена. Да, члены ЧВК «Вагнер» не приносили воинскую присягу. Но все равно я расцениваю их как наших бойцов. То, что они сделали, это предательство интересов родины. Подобные вещи в истории страны уже проходили. В 1917 году отдельные недоумки совершили февральскую революцию. Либералы и подонки царя убрали, совершив переворот, который завершился красным 70-летним проклятием нашей страны.
Если говорить о тех поступках, которые бойцы ЧВК совершали во время освобождения Соледара, Бахмута, Попасной и т. д, то они вызывают у меня абсолютное уважение. Кое-кого из этих людей я лично знаю и могу в лицо сказать, что уважаю их за эти поступки.
Это самоотверженные люди, многие из них погибли. Никакого неуважения в контексте 24-го числа применительно к их действиям на стороне нашей страны, конечно, я никогда не выскажу. Это то, чем мы гордимся, и будем гордиться, я уверен. Речь о том, что произошло до 24 июня.
– Тогда вы писали: «русский человек – житель нашей страны – никогда не пойдет на поводу провокаторов и подстрекателей». Тогда что это было?
– Думаю, лучшие историки в нашей жизни – спецслужбы потом дадут свою оценку этимологии этого движения. Я же петербуржец. В истории Советской армии был такой человек, до определенного момента его личность была уважаема и почитаемая, мало того, она получила высокую оценку со стороны советского руководства. Это генерал Власов. Я ни в коем случае не сравниваю, этого делать нельзя. До своей перевербовки он получал заслуженно все награды, а навсегда остался в истории человеком с абсолютно отрицательным знаком в историческом контексте.
Я очень сильно надеюсь, что причины у Пригожина были совершенно другие, но не могу о них судить, поскольку лично не спрашивал. Такая у нас сложная история, у нас не бывает каких-то абсолютных персонажей. Они все совершают как ошибки, так и подвиги. Потому что живые.
Но 24 июня случилось то, что разрушило мое определенное видение ситуации в отношении ЧВК «Вагнер». Я до сих пор уверен, что многие люди их этой группы и в дальнейшем будут готовы отдать свою жизнь за интересы и свободу нашей страны. Могу предположить, что радикальной позиции у многих из ЧВК «Вагнер», наверное, нет. Я месяца два просто никого их них не видел.
– «Не будет ЧВК «Вагнер» – не будет наступления в Донбассе», – утверждали вы до мятежа…
– И продолжаю говорить, что их действия на Донбассе это то, чем мы гордились и гордимся. В какой-то момент – во время отходов-подходов и перегруппировок самые активные наступательные действия на Донбассе вела группа «Вагнер».
– Этой весной вы предлагали Центробанку напечатать лимитированные купюры с «оркестром» и монеты с изображением Пригожина. Что вам ответили?
— Обычно Центробанк отвечает одинаково: «Нет». На тот момент, в честь взятия Бахмута, я считал, что это было бы хорошим памятным знаком для тех людей, которые отдали свою жизнь, свое здоровье. Я как-то спросил их, почему у вас курица Керенского на гербе Центробанка, мне ответили типа «отдыхай, парень», но позже сменили курицу Керенского на нормальный герб нашей страны.
– Некоторые ростовчане провожали Пригожина овациями…
– До недавнего момента все восхищались Пригожиным, потому что он действовал в интересах страны. У людей было ощущение, что ЧВК «Вагнер» ведет свою деятельность, защищая их детей и их дома. И это было правильно. Но когда человек, которому ты лично доверяешь, пускай опосредованно, должен быть твоим защитником, а свое оружие он направляет по сути в твою сторону – пушки «Вагнера» смотрели на Москву… У людей это вызвало огромнейшее разочарование, которое переживается гораздо острее чем изначально агрессивная политика того же Киева.
Насколько сильно я восторгался и поддерживал действия ЧВК «Вагнер» под Бахмутом, настолько я не принимаю позицию, которая была продемонстрирована в Ростове. Вообще не принимаю.
– Расскажите историю этого снимка, где он был сделан? – вопрос задаю, рассматривая совместное фото Пригожина и Милонова.
– Во время взятия штурмом Попасной в поселок Первомайское Луганской области, где располагался штаб Росгвардии, подъехал Пригожин. Он приехал с позиций. Меня тогда удивило, что приехал он лишь на одной машине без кучи охраны, всего с одним охранником. Это была не первая и далеко не последняя наша встреча в тех местах. Мы давно знакомы были к этому моменту – с осени 2019 года во время выборов губернатора Санкт-Петербурга Беглова. Кто-то в нашей компании предложил: «Давайте сфоткаемся». Мы сделали эту фотографию.
– О чем вы тогда говорили с ним?
– Обсуждали ход боев и перспективы.
– Сам Пригожин же комментировал фото с вами в камуфляже несколько иначе: «Все раздолбано, так как это – Петербург»
– Евгений Викторович любит разные метафоры, видимо таким образом он хотел обсудить повестку Санкт-Петербурга, поэтому так и так ответил. Но я могу сказать абсолютно точно, что фотография сделана между городами Стаханов и Попасной в районе Первомайска. Это 100%. Есть свидетели.
Вместе с ЧВК «Вагнером» мы на броне заходили в Попасную, снимали табличку с администрации города в первый же день штурма. В тот момент мое сердце переполняло гордость за ратный подвиг ЧВК «Вагнер». Точно так же, когда я посвящался в артиллеристы бойцами ЧВК «Вагнер», работая на установке «Град»: получив от взводного досыльником по заднице, я измазал лицо солидолом от гильзы и прокричал «Я артиллерист».
–1 июля ЧВК «Вагнер» должна была быть расформирована…
– Частная военная компания, позволившая в такой форме подобный демарш, существовать в том виде и под таким управлением больше не может. Поверьте, я знаю многие проблемы, поскольку моя пушка МТ-12 не стреляет добрым словом, а снарядами, и часто я не могу этого делать, потому что их нет в нужном количестве. Эта проблема есть. Нам нужно больше снарядов.
Мы были соседями с ЧВК «Вагнер» под Горловкой. Стояли в месте под названием Свинарник, где занимали соседние землянки и доты. В нашей зоне ответственности была северная граница, а у «вагнеров» – южная. Они прекрасные люди, мы друг другу помогали. Помню, по дороге в Свинарник была распутица зимняя – наш не очень хороший внедорожник застрял и «вагнеровцы» нас вытащили на своем «Урале». Там кругом были минные поля, даже доску нельзя достать было. Спасибо им большое, такие парни безбашенные!
Мы выполняли задачи в тех условия, которые есть. Друг с другом мы можем пороптать на тему «было бы у меня по 150 снарядов в день». В сентябре-октябре, когда мы наступали на Майорск, мой расход составлял 110-150 боеприпасов в день. В конце дня я уже никого и ничего не слышал после того, что с утра до ночи совершил по 100 выстрелов из пушки. Сейчас у нас нет такой возможности. Но публично выступать, когда идет СВО с такими (как Пригожин — «МК») оценками я не вижу никакой моральной и этической возможности. Абсолютно!
– В чем особенности частной военной компания, существующей, тем не менее, на бюджетные средства страны?
– В ЧВК иные отношения, иная дисциплина, иная свобода действий. Армия подчиняется воинскому уставу, законам. К сожалению, есть не только отважные люди, но и те, кто, не успев попасть на СВО, уже пишут своим женам, а те уже позорят себя и своих мужей, рассылая сопливые и слюнявые письма о том, что их муж срочно должен быть отправлен домой, что у него прыщик на коленке.
Пишут всякие небылицы и откровенное вранье про их службу, предоставляя компромат о нашей армии врагу. Военная прокуратура на это очень хорошо реагирует. Сам лично видел.
В частной военной компании такого нет. Там другие отношения и обязательства. Там даешь расписку, что ты осознаешь, что служишь не в государственной армии, берешь все риски на себя. Соответственно, оснований для того, чтобы твоя жена вместе с тобой тебя позорила, рассылая письма, о том, что несправедливо и не доложили котлетку – их попросту нет. Дисциплина и ответственность другая. Те, кто бегут с поля боя, далеко не убегают. И это правильно.
Частная военная компания имеет минимальную бюрократическую машину. Там нет той прослойки, которая сформировалась в армии исторически, большого количества людей в лампасах, которые носят большие погоны. Но это не значит, что армию нужно поменять на ЧВК – ни в коем случае. Исторически частные компании по всему миру выполняют специальные задачи полуофициального свойства, когда имеют секретный мандат на выполнение задачи в интересах своего государства.
– Дело Пригожина закрыли. Должны ли нести ответственность мятежники, сбившие самолет и несколько вертолетов?
– Мы все знаем прекрасно, что была договоренность. Было слово, данное президентом, и он свою точку зрения высказал о том, что иной вариант развития ситуации без каких-то условий предполагал потенциально большее количество жертв среди наших бойцов и мирного населения. Президент пошел на такой шаг, и я его за этот шаг уважаю.
Лучше так, чем наши парни должны были бы встречать с оружием тех же самых наших парней, которым почему-то сказали, что их битва против своих — священная битва. Их обманули. Русские люди не стали убивать друг друга.
Хотя меня очень сильно резануло высказывание Евгения Викторовича в отношении наших пилотов. Когда ему предъявили «Ну как же так, убили наших парней, у некоторых были дети», в ответ он говорит: «Ну ПВО-шники стреляли по всему, что летит. Готов выплатить компенсацию». Вот это меня так резануло!
Я сам отец шестерых детей. Но погибнуть от своих же, и потом в ответ мимоходом получить «Да мы выплатим компенсацию!» Это же не велосипед какой-то танк раздавил и даже не в цирк въехал. Это парни наши погибли, летчики, они защищали бы нашу страну, а теперь они мертвы по вине того, что какой-то человек, с нашим паспортом, находясь на территории России, их сбил. Вот это для меня величайшая трагедия.
Думаю, именно этот пример будет важным уроком для всех нас. Чтобы больше такого никогда в жизни, даже в страшном сне не могло повториться.
– Вы заявляли, что в России больше не должно быть ЧВК, а имущество Пригожина надо изучить на предмет принадлежности и изъятия…
– Меня неправильно поняли. Журналист провоцировал меня на тему того, чтобы я высказался в отношении имущества. Это прерогатива следственных органов, не законодательных, кухаркино правосудие ни к чему хорошему никогда не приводит.
ЧВК в прежнем виде подписали себе определенный приговор, к великому для меня личному сожалению. После подобного шага серьезно говорить, что внутри России будут частные военные компании, сейчас не представляется возможным.
Надо сохранять этот формат для действий в интересах страны вне периметра границы, на других территориях – у них более широкий мандат, меньшая международная ответственность. Но внутри страны иметь вооруженных людей, которые не подчиняются верховному главнокомандующему, нельзя ни в коем случае. Вся репрессивная система силового сдерживания должна быть только в руках государства.
– Может ли повториться ситуация, произошедшая в Ростове?
– Нет, потому что частных военных структур у нас в стране больше нет., ситуация решена. Демарш в Ростове и продвижение в сторону Воронежа и Липецка отчасти я связываю с тем, что от своих такой выходки люди не ожидали. Когда я сижу где-то у себя за Горловкой, я смотрю вперед – что там летит мне со стороны украинцев. Надо держать ухо востро. Слушаю выходы и понимаю, что выход есть, и можно в укрытие спрятаться. И я не думаю, чтобы наши стали по мне стрелять. В Ростове было то же самое: выход за спиной был, а прилетело по тебе. Нехорошо.